Жерушник болотный. – Rorippa palustris (L.) Bess.
Жерушник болотный. – Rorippa palustris (L.) Bess.
Синонимы.
Nasturtium palustre (L.) DC., Rorippa islandica (Oeder) Borb., Sisimbrium palustre Leyss.Систематическое положение.
Семейство Капустные Brassicaceae Burnett (Cruciferae Juss.), род Жерушник Rorippa Scop.Биологическая группа.
Однолетник или многолетник.Морфология и биология.
Растение голое или с редкими волосками по черешкам листьев. Стебель высотой 10-70 см, высоты, прямой или восходящий, большей частью ветвистый. Нижние листья черешковые, лировидные. Стеблевые листья сидячие с ушками при основании, перистораздельные с продолговатыми зубчатыми долями. Цветки мелкие, лепестки светло-желтые, чуть длиннее чашелистиков. Плод – стручок. Стручки продолговатые, слегка изогнутые, вздутые, с очень коротким столбиком и гладкими без жилок створками, немного короче цветоножек. Семена плоские, вверху слегка сплюснутые, серовато-желто-коричневые, мелкобугорчатые, сильно блестящие по бугоркам.
Цветет и плодоносит в июле-сентябре. Размножается семенами. Свежесозревшие семена имеют всхожесть 21%, после перезимовки в почве на глубине 2 см прорастает до 100% семян, при более глубокой заделке семена не прорастают. Массовые всходы появляются с конца весны до начала осени, летне-осенние всходы перезимовывают.
Распространение.
Умеренные зоны обоих полушарий. Европейская часть б. СССР за исключением Арктики, Кавказ, Средняя Азия, Сибирь, Дальний Восток.Экология.
Растение влажных местообитаний, нетребовательно к типу почвы. Может расти на открытых участках или в условиях полутени.Хозяйственное значение.
R. palustris – типичный для зоны хвойных лесов сегетальный сорняк в посевах различных сельскохозяйственных культур на переувлажненной почве, на парах, в огородах и садах, на сенокосах. Как рудеральное растение – по берегам рек, озер, арыков, на отмелях, на лугах в поймах низкого уровня (чаще всего осоковых), в зарослях кустарников, на болотах, на мусорных местах, вдоль дорог.
Защитные мероприятия: лущение стерни, глубокая зяблевая вспашка, своевременная по мере появления проростков культивация паров и пропашных культур.
Литература:
Никитин В.В. Сорные растения флоры СССР. Ленинград: Наука, 1983. 454 с.Сорные растения СССР, т. 3. Ред. Келлер Б.А. Ленинград: АН СССР, 1934. 448 с.
Ульянова Т.Н. Сорные растения во флоре России и других стран СНГ. Санкт-Петербург: ВИР, 1998. 344 с.
Флора СССР, т. 8. Ред. Комаров В.Л., Буш Н.А. М.-Л.: АН СССР, 1939. 696 с.
Шлякова Е.В. Определитель сорно-полевых растений Нечерноземной зоны. Ленинград: Колос, 1982. 208 с.
Rorippa palustris. Plants For A Future – Species Database. 1997-2000. IBIBLIO. The public’s library and digital archive: http://ibiblio.org/pfaf/cgi-bin/arr_html?Rorippa+palustris&CAN=COMIND .
© Ларина С.Ю.
Источник: www.agroatlas.ruЖерушник – АГБИНА
лат. Rorippa
Семейство Капустные ( Brassicaceae )
Евразия.
Однолетние, двулетние или многолетние растения влажных мест или растущие в воде.
Виды:
Жерушник земноводный ( Rorippa amphibia )
Растение флоры средней полосы России. Растет в стоячей воде: в старицах рек, в канавах, на низинных болотах. Многолетнее растение. У растения мясистый приподнимающийся или почти прямостоячий стебель. В верхней части стебель ветвится, веточки заканчиваются соцветием — кистью. Лепестки цветков ярко-желтые. Плоды — маленькие округлые стручки. Цветение в начале лета. Все листья разные. Верхние листья цельные, продолговатые, волнистые или пильчато-зубчатые по краю, сидячие, без черешка. Чем ниже лист расположен на стебле, чем ближе к воде, тем глубже он рассечен.
Жерушник обоюдоострый ( Rorippa x anceps )
Многолетники с ползучими корневищами. Стебли 20 – 50(70) см высотой, ветвистые, слегка шероховатые. Листья 3.5 – 8 см длиной, перисто- или лировиднорассеченные на неравнозубчатые, продолговатые, заостренные доли с более крупной и ромбической конечной. Цветки в кистях на верхушке стебля и ветвей. Лепестки около 4 мм длиной, вдвое длиннее чашечки, ярко-желтые. Стручочки сужены к обоим концам, столбик 1.5 – 3 мм длиной. Семена светло-коричневые.
Жерушник австрийский ( Rorippa austriaca )
Многолетние, голые или у основания слегка опушенные растения.
Стебли прямые, ветвистые, 25(30) – 90 см высотой. Листья цельные, продолговатые, несколько лопатчатые, нижние черешковые, верхние сидячие, сердцевидно- стеблеобъемлющие, с прилистниками, пильчато-зубчатые. Кисти многоцветковые. Чашелистики в 1.5 – 2 раза короче ярко-желтых лепестков. Стручочки шаровидные, около 2 – 3 мм диаметром, столбик мясистый, 1 – 1.5(2) мм длиной; плодоножки тонкие, отклонены почти горизонтально. Местообитание: На железнодорожных насыпях. Заносное.
Жерушник сурепицелистный ( Rorippa barbareifolia )
Дву- или многолетние растения. Стебли 25 – 70(80) см высотой, прямые, реже лежачие. Нижние листья черешковые, перисторассеченные или перистораздельные, с продолговато-ланцетными боковыми долями и более крупной верхушечной; верхние сидячие, с прилистниками. Цветки в верхушечных кистях. Лепестки 2.5 – 3 мм длиной, светло-желтые, равны или длиннее чашелистиков.
Стручочки 4 – 7.5(8) мм длиной, 2.5 – 4(5) мм шириной, от округло- эллиптических до продолговатых, с толстым, мясистым столбиком 0.5- 0.8 мм длиной. Семена яйцевидные, коричневые. Число хромосом: В Бурятии 2n = 16.
Жерушник короткоплодный ( Rorippa brachycarpa )
Одно-, двулетние растения. Стебли (8) 15 – 30 см высотой, ветвистые, одиночные, реже их несколько. Листья перистораздельные, доли линейные, цельнокрайные или крупнозубчатые, нижние лировидные, стебли черешковые, без прилистников при основании. Цветки на ножках 4 – 7 мм длиной (при плодах до 12 мм длиной), в коротких, густых кистях. Лепестки ярко-желтые, почти вдвое превышают чашелистики. Стручочки вздутые, со столбиком около 1 мм длиной. Семена овальные, коричневые.
Жерушник Догадовой ( Rorippa dogadoviae )
Однолетние голые растения. Стебли разветвлены от основания, ветви лежащие, до 10(15) см длиной. Листья лировидно-перистораздельные, стеблевые немногочисленные; нижние образуют розетку, более крупные, без прилистников, с черешками, которые у основания слегка расширены; боковые доли с каждой стороны в числе 3 – 5, продолговатые, неправильно зубчатые или почти цельнокрайные, конечная обычно более крупная. Цветки очень мелкие, в верхушечных или пазушных безлистных кистях, ножки 0.5- 1.5 мм длиной (при плодах до 4 мм длиной). Лепестки беловатые, иногда с розовым оттенком, равны или короче чашелистиков. Стручки прямые, слегка вздутые, 3.5 – 5.5 мм длиной, 1.8 – 3 мм шириной; на почти горизонтально отклоненных от оси соцветия ножках; столбик очень короткий (до 0.
Местообитание: По песчаным и глинистым берегам рек, увлажненным лугам.
Жерушник шаровидный ( Rorippa globosa )
Двулетние, почти голые или опушенные мягкими волосками растения. Стебли прямые, ветвистые, 10 – 50(70) см высотой. Листья продолговатые, лировидные или цельные, по краям неравнозубчатые; стеблевые сидячие, с прилистниками. Цветки в рыхлых кистях. Лепестки 2 – 4 мм длиной, светло- желтые, обратнояйцевидные, постепенно переходящие в ноготок; чашелистики равны или немного короче лепестков. Стручочки с коротким, толстым столбиком, около 1 мм длиной, на горизонтально или косо вверх направленных ножках. Семена светло-коричневые. Местообитание: Во влажных местах и по берегам рек.
Жерушник исландский ( Rorippa islandica )
Однолетник густо ворсистый или редко волосистый, по крайней мере, у основания.
Стебли простые от основания, прямостоячие, дистально разветвленные, 30-95 см высотой. Прикорневые листья розовато-красные. Черешок 1–7 см длиной. Листовая пластинка лировидно-перисто-рассеченная. Листья стеблевые сидячие, пластинка продолговато-ланцетная или продолговатая, 2,5–10 см длиной и 4–25 мм шириной, основание с ушками, края лировидно-перистые. Лопасти по 2–7 с каждой стороны, лопатчатые, неправильной формы зубчатые, перепончатые или цельные, конечная лопасть цельная или неясно зубчатая. Кисти значительно удлиненные. Цветоножки восходящие, прямые, 4–12 мм длиной. Чашелистики раскидистые, продолговатые, 1,6–2,8 мм длиной и 0,6–1,2 мм шириной. Лепестки желтые, обратнояйцевидные или лопатчатые, 1,8–3 мм длиной и 0,7–1,8 мм шириной. Плоды – стручки прямые, шаровидные или полушаровидные, 3,5–6 мм длиной и 2,8–4 мм шириной, голые.
Жерушник настурциевидный водный ( Rorippa nasturtium-aquaticum )
Многолетник 60 см высотой с распростертыми или почти стеблями.
Листья многочисленные, 1-перистые. Листочки в числе 3-7, продолговатые или овальные, цельные или волнистые по краю. Цветки белые, лепестки до 0,4 см длиной. Плоды сужено-продолговатые, до 1,5 см длиной.
Жерушник болотный ( Rorippa palustris )
Многолетние растения. Стебли 8 – 60(65) см высотой, ветвистые, тонкие, восходящие или прямые. Нижние листья черешковые, лировидно-перисторассеченные, с продолговато-яйцевидными долями; верхние сидячие, с прилистниками. Цветки собраны в кисти, удлиняющиеся при плодоношении до 10 – 12 см. Лепестки светло-желтые, обратнояйцевидные, с коротким ноготком, равны или немного длиннее чашелистиков. Стручочки продолговатые, эллиптические или почти шаровидные, с небольшим столбиком. Семена светло-коричневые. Число хромосом: 2n = 32.
Местообитание: По влажным лугам, болотам, берегам рек, водоемов, как сорное около жилья; поднимается до верхней границы лесного пояса.
Жерушник лесной ( Rorippa sylvestris )
Многолетнее растение высотой 20-60 см с ветвистым корневищем. Стебель восходящий, граненый, неполый, ветвистый. Нижние листья черешковые, перисторассеченные с отдельными перистораздельными, по краю зубчато-городчатыми листовыми долями; верхние листья короткочерешковые или сидячие, перистораздельные или перисторассеченные с линейными, по краю зубчатыми листовыми долями. Мелкие цветки собраны в метельчатое соцветие. Чашечка раскрытая, в нижней части мешковидно вздутая; лепестки венчика золотисто-желтые, вдвое длиннее чашечки. Плод – линейный стручок на короткой ножке. Цветет с июня по сентябрь.
Зачарованный лес в реальной жизни — The New York Times
ЧТОБЫ УВИДЕТЬ одно из старейших живых деревьев на земле в одном из старейших вечнозеленых лесов мира, нужно сначала лететь два часа из Токио в город Кагосима на Кюсю, который является самым южным и самым западным из четырех основных островов Японии.
Оттуда вы садитесь на маленький двухвинтовой самолет и совершаете еще один короткий перелет на юг, в Якусиму, который на картах выглядит как почти идеальный круг, последний участок суши перед архипелагом Окинава, еще час полета на юг.
Если вы не были в Японии — а возможно, даже если и были, — вы, вероятно, никогда не слышали о Якусиме. Остров с населением всего 13 100 человек и площадью менее 200 квадратных миль отличается любопытной экосистемой. Восточная сторона, где мы с другом приземлились, находится в полутропиках: дорога окаймлена гигантскими бромелиевыми, пальмами чусан и кустами камелий, чьи опавшие лепестки окрашивают асфальт в цвет фуксии. Дома построены из выбеленного на солнце крашеного дерева и гофрированной жести, очень похожие на дома на северной стороне Оаху, на Гавайях, где я вырос. колючие розовые плоды и деревья с двумя разными видами апельсинов — кисло-сладким понканом и толстокожим, более мясистым танканом — которые, наряду с летучей рыбой, составляют кулинарную изюминку острова.
Подробнее: Путеводитель по потустороннему острову Якусима. как большая часть его лесистых внутренних районов непроходима, защищена статусом ЮНЕСКО) — это ущелье Сиратани Унсуйкё площадью 1000 акров, вероятно, именно поэтому вы приехали в Якусиму в первую очередь. Здесь, на вершине 800-метровой горы, воздух влажный и зябкий, пахнет резко, сосново-сладко, а вместо пальм и суккулентов растут деревья, так много, что с воздуха местность кажется густой глыбой темного зеленый, как окклюзированный турмалин. Деревья, большинство из них, Cryptomeria japonica, похожие на кедр виды, эндемичные для Японии, известные как суги. Что делает этот лес исключительным, так это то, что многие из его деревьев – яку суги, что означает, что им не менее 1000 лет, а некоторые – дзёмон суги, что означает, что им не менее 2200 лет.
Image Якусима, один из самых южных островов Японии перед архипелагом Окинава, был заселен с периода Дзёмон (14 000–300 до н.
э.). Сегодня большая часть острова, внутренняя часть которого покрыта густым лесом, находится под охраной ЮНЕСКО, его леса не нарушены коммерческой деятельностью. Кредит… Chrystel Lebas В этом лесу можно пройти по различным пешеходным тропам; самый короткий занимает час. Самый длинный занимает четыре. Все тропы обманчиво просты для начала, они ведут вас мимо яростного водопада, который впадает в серию бассейнов, таких холодных, чистых и голубых, что вы можете видеть речные скалы под ними, сверкающие чем-то, что может быть отблеском слюды. Однако через несколько минут вы погружаетесь в лес, изменение настолько внезапное и полное, что кажется, что вас целиком проглотил огромный зверь. Исчезли звуки воды, вид облаков над головой, запах мокрых камней. Вместо этого есть суги. В отличие от многих других лесов, где деревья делят пространство с землей, здесь земли нет или ее очень мало. Вместо этого есть деревья, их корни превращают пол в окаменевшие холмы, и мох, зеленый и пружинистый, как лайм, покрывающий стволы суги, как мех.
Солнечный свет есть, но даже он зеленоватый, словно профильтрованный через экран из хлорофилла.
Другими словами, это не обычный лес, но, несмотря на это, знакомый. Не потому, что оно похоже на любое другое место, где вы были, а потому, что оно сверхъестественно напоминает место, которое вы, возможно, видели: царство «Принцессы Мононоке», анимационный шедевр, действие которого в основном происходит в густом лесу с древними деревьями и древними богами, где идет борьба между природой и человеком — и за самую душу Японии.
Ущелье Сиратани Унсуйкё — это густой лес, в котором растут некоторые из впечатляющих островных яку-суги (обозначение эндемического кедрового дерева, которому более 1000 лет) и дзёмон-суги (дерево, которому более 2200 лет). дерево).Кредит…Chrystel Lebas «Принцесса Мононоке» (1997) — восьмой полнометражный фильм режиссёра Хаяо Миядзаки. Миядзаки, которому 77 лет, и он живет за пределами Токио, является величайшим аниматором в истории, роскошь его искусства может сравниться только со сложностью и двусмысленностью его историй.
Одни фильмы Миядзаки, по крайней мере визуально, более беззаботные и радостные, чем другие, но смерть — ее неизбежность, ее постоянство — присутствует всегда. Его первый международный хит, «Мой сосед Тоторо» 1988 года, — это история отца и двух его маленьких дочерей, переезжающих в традиционный дом из дерева и сёдзи в японской сельской местности, а также огромного доброжелательного монстра из названия — наполовину совы. , наполовину медведь, с оттенком бобра в своих проворных, удивительно изящных когтях, который дружит с маленькими девочками, но невидим для взрослых. Восторг фильма – это сам Тоторо, который одновременно очарователен и слегка угрожающ, и другие существа, населяющие его мир, в частности большой ухмыляющийся кот с многоножкой, который также выполняет роль волшебного автобуса, его бок открывается, похожий на рану, чтобы позволить Тоторо и его друзьям-людям забраться на борт. Но что делает фильм тревожным, так это отсутствие: мать девочек в больнице, вероятно, больная туберкулезом.
Концовка — девочки сидят высоко на дереве и наблюдают за матерью через окно — приятна, но не дает уверенности: девочки видят свою мать в последний раз? Она вообще существует, или Тоторо — их проекция, источник комфорта, который они изобрели взамен отнятого у них?
Но если двусмысленность «Тоторо» можно игнорировать, то двусмысленность «Мононоке» — нет. Сказка не датирована (и, во всяком случае, происходит в том сказочном царстве рухнувших эпох и необъяснимой аисторичности), но Миядзаки сказал, что она происходит в конце периода Муромати (1392-1573), времени больших внутренних волнений и гражданская война, когда три могущественных даймё, или феодала, сражались за господство под властью могущественного сёгуната и ослабевшего императора. Видение Миядзаки вызывает хаос этого момента: глубокую клановость сельских жителей; бродячие стаи самураев, теперь бездомных и безработных, вынужденных стать рейдерами; монахи подрабатывали наемниками. Это сказочный портрет Японии в ее самом замкнутом и изолированном состоянии, за 300 лет до того, как она была вынуждена открыть свои порты для мира после тысячелетий добровольного изгнания.
Конечно, фильм можно было бы легко прочитать как экологическую аллегорию. Герой – Ашитака, принц небольшого этнического племени под названием Эмиши, который вынужден убить огромного бога-кабана, превратившегося в демона, и который, в свою очередь, использует свое последнее дыхание, чтобы проклясть Ашитаку. Выброшенный из своей деревни, Ашитака едет на запад, где встречает леди Эбоси, хозяйку городка по добыче железа на краю заколдованного леса, а также принцессу Мононоке, человека-подкидыша, который живет в лесу со своей приемной матерью. богиня-волчица, которая также является врагом леди Эбоши. Боги-человек и животные сошлись в ужасающей и великолепно придуманной финальной битве, призванной определить, кто будет править в будущем: человек или зверь.
Мы, конечно, знаем ответ, как и Миядзаки. Но вызов и гениальность фильма в том, что он отказывается давать определенности. Эбоши, например, с ее блестящей красной помадой и развевающимися шелками, может быть идеальным злодеем — она без колебаний убивает богов, рубит деревья и добывает девственную землю — и все же она также нанимает и заботится о неприкасаемых общества: прокаженных и бывшие наемные работники публичных домов.
Боги-животные величественны в своих размерах и сострадательны в своей агонии, но в то же время мстительны и воинственны, их атаки то пирровы, то бессмысленны.
Прежде всего, «Мононоке» — это визуальное чудо. Как и в большинстве повествовательных визуальных произведений, гений Миядзаки наиболее заметен в самых тихих моментах фильма. Моя любимая сцена, которая в первую очередь заставила меня захотеть посетить заповедник Ширатани — вдохновение Миядзаки для заколдованного леса — это крупный план мхового покрова, поверх которого сверкают крошечные капельки росы. Единственный звук — это плеск воды, капающей по одной капле за раз в неглубокую лужицу. Одиннадцать лет назад я увидел этот мох, эту воду, все нарисованные и перерисованные аниматорами, имен которых я никогда не узнаю, и подумал: Это определение красоты и Японии. Когда-нибудь я найду, где это, и поеду туда. И я так и сделал.
Именно в лесах Якусимы великий японский режиссер Хаяо Миядзаки черпал вдохновение для своего анимационного шедевра 1997 года «Принцесса Мононоке».
Кредит… Кристель Лебас ЯПОНЦЫ издавна почитали лес. Основной религией страны является буддизм, завезенный в шестом веке из Индии через Корею, но основной местной системой верований является синтоизм, систематизированный примерно в то же время, который точнее можно было бы назвать философией или даже фольклором, неотделимо от идентичности страны. Синтоизм обычно называют формой анимизма, и хотя это не совсем так, это также не совсем так. Очень упрощенно синтоизм считает, что некоторые вещи — в частности, деревья, камни, реки, места и некоторые животные — обладают ками , или божественная сущность. Подобно тому, как индусы верят, что все боги есть боги, синтоисты верят, что все вещи могут быть богоподобными или что многие вещи могут быть богоподобными. Хотя это тоже не совсем точно: человек не выбирает или не выбирает быть синтоистом в Японии — вы просто им являетесь — и вера в ками не означает, что вы также не можете практиковать, скажем, буддизм. В синтоизме священное и естественное часто совпадают.
Чтобы войти в лес, в любой лес, в Японии нужно помнить об этом. Многим лесным массивам здесь предшествует цифра 9.0008 тории , синтоистские ворота в форме контура двери, которые обозначают разделительную линию между обычным пространством и священным. В лесу вы увидите деревья и камни, обмотанные скрученной веревкой, или shimenawa , свисающие кисточки, а также свернутые белые бумажные наконечники стрел, называемые shide : оба предназначены для привлечения ками, а также большие деревья и камни необычной формы. особенно подходящие хозяева. Одна из причин, по которой синтоизм так трудно описать, заключается в том, что в нем, вероятно, у Бога нет ни лица, ни глаз; дух не является отражением нас. Это может быть даже не что-то живое. Священное видимо, но оно не обязательно связано.
В Ширатани нет ни тории, ни симэнава, ни сидэ. В Японии леса — это места, которые больше всего напоминают европейские соборы, и в отсутствии Ширатани есть фундаментальная неправильность, какая-то жуткость, какая-то призрачность, которую чувствуешь в неосвящённой церкви.
И все же на каждом шагу можно наблюдать следы человека: самая популярная (якобы двухчасовая) тропа, прорезающая лес, — это тропа из покрытых шрамами и бороздами камней, скользкая от мха, так что руки царапают по ней. мокрые корни деревьев для покупки, который был заложен около 400 лет назад, когда лес регулярно грабили на древесину для изготовления черепицы. На Якусиме почти каждый день идет дождь, а в лесу все покрыто вечным пятном росы или дождя; вспоминаешь тех первых путешественников, как они карабкались вверх и вниз по холмам в своих соломенных сандалиях, с привязанными к спине деревянными веревками.
Но наряду с агрессивной древесностью Ширатани именно этого не хватало, что больше всего напомнило мне лес «Принцессы Мононоке». Я понял, что помимо знаков священного, в Ширатани также отсутствуют цветы, насекомые и, что особенно тревожно, пение птиц. Можно было остановиться, прислушаться и услышать только тот плеск воды, который воссоздал Миядзаки, и ничего больше.
Вы могли бы оглянуться вокруг и увидеть только зелень, зелень, зелень. Севернее, там, где лес поредел, водились макаки, жалкие зверюшки с раскрасневшимися лицами и смущающе человеческими носами, которые ходили на четвереньках, как ходит медвежонок, а здесь, в самой густой его части, ничего не было: глаз и ухо искали. и искали, но ничто не могло нарушить господство самих суги. Словно лес был настолько пронизан ками, что не было места ни для чего другого.
Зачарованный лес в «Мононоке» похож, но с одним большим отличием — этот лес — владения Лесного Духа, одного из самых удивительных и пугающих существ, придуманных в мультипликации. Днем это массивный косматый лось, его многочисленные рога распускаются над головой, как коралловые ветки, его лицо напоминает древнюю японскую резную маску, с тревожно-человеческими глазами. Когда он идет, полевые цветы прорастают, растут и умирают везде, где приземляются его раздвоенные копыта; мягким выдохом может убить или оживить. Но с наступлением темноты шея Лесного духа тянется к небу, и по мере того, как бог растет, в конце концов вырисовываясь над верхушками деревьев, он также становится прозрачным, этакая массивная двуногая саламандра, спина которой окаймлена оборкой плавников, крадущаяся в темноте.
.
«Дух леса» — это, с одной стороны, просто более яркое свидетельство богатого воображения Миядзаки. Но его загадочное и смущающее присутствие также является доказательством озабоченности режиссера символами и мифологиями (и ценностями) долапсарианской Японии, особенно теми, которые связаны с синтоистским и буддийским фольклором. Форма духа в виде лося, например, вероятно, является намеком на оленя, считающегося и в синтоизме, и в буддизме посланником богов (а его ночная форма заимствована из синтоистской легенды о духе, который может создавать следы в замерзшем озере). ). В «Тоторо» две девушки, попавшие в шторм, проходят мимо каменной статуи Дзидзо, бодхисаттвы, отвечающей за защиту детей и путешественников. А в «Унесенных призраками» 2001 года, рассказывающей о пути девушки к независимости, когда ее заставляют работать в традиционной бане эпохи Сёва, которую часто посещают боги и демоны, и второй шедевр Миядзаки, речной бог очищается в дымящейся ванне с водой. , смывая детрит мужчин.
Многие из величайших японских режиссеров, в том числе Ясудзиро Одзу и Акира Куросава, и это только двое, неоднократно боролись с тем, изменила ли индустриализация каким-то образом фундаментальные качества страны: ее поклонение миру природы, ее смирение перед ней, его душа. Но ни один из них не передал в таком цвете и с таким воодушевлением глубоко языческое чувство переплетения суеверия и празднования, которое пронизывает культуру, то, как страна маскируется под современную на своих поверхностях и в своих технологиях, при этом все еще непоколебимо веря в боги и чудовища, в божественности дерева.
НА МНОГИЕ СТОЛЕТИЯ Япония была в основном лесной местностью, ее леса были холмистыми, волнообразно, над горами и холмами. Это означает, что его жители хорошо привыкли ходить среди деревьев и, следовательно, являются отличными путешественниками, и пока я сидел, тяжело дыша, на том, что вполне могло быть священной скалой, мимо меня проходили бабушки в нейлоновых ветровках и походных ботинках, приветственно кивая.
Прошло полтора часа (должно было пройти 45 минут), пока мы с другом не добрались до самой известной достопримечательности Ширатани, мохового леса. Мы снова присели на камень отдохнуть. Здесь воздух потемнел, стал холоднее и влажнее, свет еще тоньше, деревья бородатее от зелени. В другой стране, в другой сказке это было бы место предчувствия, место, где дети найдут ведьму в доме, сложенном из бледных, крошащихся лепешек песочного печенья, с крышей, отделанной гребешками помадки, из трубы, свистящей дымом.
Но здесь был только лес и неопределенное, но сильное ощущение древности. Древнейшим текстом Японии, датируемым примерно 712 годом нашей эры, является Кодзики, который обычно переводится как «Книга древних дел» и рассказывается в прозе, песнях и стихах. Первый раздел трехчастного текста называется «Камиё-но-Маки», «Том эпохи богов», и представляет собой хронику происхождения Японии, ее происхождения от богини Солнца Аматэрасу и того, как император, в свою очередь, произошли от нее и стали править страной.
Это история, которую очень старая культура рассказывает себе, чтобы объяснить, как она возникла, история, которую сейчас можно было бы рассказать в кино.
Напротив меня росло особенно большое дерево с гладкой и многоцветной корой и странно выпуклым низом. Мой друг встал, чтобы прочитать небольшую табличку, которая была размещена рядом с ней. Он сообщил, что суги было более 3000 лет; много веков назад он заболел, и его сердцевина сгнила. Но вместо того, чтобы умереть, дерево выросло вокруг его больного сердца и продолжало жить. Три тысячи лет! Он был старше Кодзики, старше синтоизма, старше Японии, вдвое старше самой известной цивилизации. Он был поврежден, но нашел способ справиться с этим ущербом и выжил. Мы, конечно, обсудили метафору, присущую его существованию; это модернистский порыв, и мы не могли избежать его — сравнения или самого разговора. Мы поняли, что в конце концов это был заколдованный лес — место, где боги могли быть смертными, где цивилизация стояла на границе, но где существо могло все еще жить, даже если его сердце было разбито, задолго до того, как мы узнали, что такое сердце даже было.