начало формирования немецкой нации – тема научной статьи по истории и археологии читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка
Для адекватного восприятия материалов интервью следует постоянно иметь в виду, что устная история по своей природе в большой мере индивидуальная, субъективная, и часто отражает не реальную действительность, а ее восприятие (упоминание) респондентом. Именно по этой причине нет ничего странного в том, что иногда встречаем диаметрально противоположные свидетельства разных лиц о тех же событиях (варианты ответа на вопрос, насколько достоверными являются устноисторические интервью, как эти интервью могут быть сопоставлены с другими видами источников можно найти, в частности, в ряде работ западных ученых [1-4]). Например, относительно церкви в селе Трояны одни старожилы утверждают, что ее разрушили фашисты, а другие -что коммунисты.
Ничего странного нет и в определенной непоследовательности, в несогласованности между утверждениями одного и того же респондента.
И здесь причина не только в особенностях памяти старых людей. На программе «Христианство, иудаизм, ислам в истории Европы…» ее академический директор профессор МГУ и CEU М.В. Дмитриев сформулировал очень интересную мысль: то, что для католиков и Западной Европы является полностью недопустимым, для православной традиции, для постсоветского пространства достаточно симптоматично и обычно: когда кого-то спрашивают, какой он веры, тот, не задумываясь, отвечает, что православный, а затем, отвечая на другие вопросы, говорит, что вообще-то он в Бога не верит и в церковь не ходит. Но все же является православным. Немало таких примеров можно найти и в записанных нами интервью.
В целом же стоит отметить, что собранные в рамках проекта источники устной истории еще ожидают глубокого анализа. Проектом делается важный шаг на пути их введения в научный оборот. А подготовка на основе этих источников синтетической работы о трансформациях религиозности населения в условиях поликультурного региона – дело будущего.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Charlton T. Oral History For Texans. – Second edition. Austin, 1985. P. 35-37.
2. Moss W. Oral History: What Is It And Where Did It Come From? // The Past Meets The Present. Essays On Oral History / Ed. by D. Stricklin and R. Sharpless. Lanham – NY – London: University press of America, 1988. P. 8-11.
3. Portelli A. Oral History As Genre // Narrative And Genre / ed. by M. Chamberlain and P. Thompson. NY: Routledge, 2001. P. 37-40.
4. Ritchie D. Doing Oral History. NY: Twayne publishers. P. 6-8.
С.П. Петренко
ГЕРМАНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА: НАЧАЛО ФОРМИРОВАНИЯ
НЕМЕЦКОЙ НАЦИИ
История Германии в новое время имеет ряд специфических черт, отличающих ее от истории других европейских стран этого же периода. Одна из таких черт – сравнительно позднее формирование немецкой нации. Данная особенность отчетливо видна при сопоставлении истории «Страны тевтонов» (именно так буквально переводится на русский язык немецкое название Германии – «Deutschland») с социально-политической и этнической историей тех государств и народов Запада, которые выступали в указанную эпоху лидерами общественного прогресса.
Например, трансформация средневековой английской народности в нацию, начавшаяся во второй половине XV века, в основном завершилась не позднее середины XVII столетия [2, 512]. Аналогичный процесс во Франции шел в течение более длительного времени – с XVI по XVIII век включительно -и достиг своей кульминации в ходе Великой революции 1789 – 1799 гг., политико-административные и иные преобразования которой «способствовали стиранию областных различий и слиянию северофранцузской и провансальской народностей в единую нацию» [9, 418]. Тогда же возникли и важнейшие этнополитические символы французской нации – трехцветный флаг и революционный гимн («Боевая песня Рейнской армии», или «Марсельеза»).
Что касается немецкой нации, то она, согласно общепризнанной точке зрения, стала формироваться лишь во второй половине XVIII века [8, 62; 3, 9].Основная причина столь значительного (на два с половиной – три столетия) отставания от передовых стран Европы достаточно очевидна: консолидация сложившихся в раннем средневековье народностей – саксонской, баварской, швабской, франконской и др.
– в единый народ была крайне затруднена из-за отсутствия общего для всех немцев государства. Вплоть до эпохи наполеоновских войн на территории современной Германии насчитывалось более 200 средних, малых, очень малых и вовсе микроскопических государственных образований, правители которых демонстрировали почти полный набор средневековых феодальных титулов, выглядевших в «просвещенном» XVIII столетии уже некоторым анахронизмом. Среди них были: один король (Богемии), целый ряд герцогов (Саксонии, Баварии, Ганновера и т.д.), а также князья, маркграфы (владетели Бранденбурга и др.), ландграфы, «просто» графы и совсем уж экзотические «окняженные» (gefürstete) графы [7,50] (обладателей всех этих титулов историки называют обобщенно «имперские князья»), к которым следует прибавить еще архиепископов, епископов и прочих наделенных светской властью церковных иерархов. Плюс полсотни вольных городов, не подчиненных ни светским, ни духовным князьям. Но и это не все. В пределах Германии, главным образом в ее юго-западной части, существовало еще примерно полторы тысячи владений так называемых имперских рыцарей, считавшихся непосредственными подданными империи (reichsunmittelbare Ritterschaft) [7, 50].
Формально все перечисленные правители считались вассалами императора Священной Римской империи, которая после Тридцатилетней войны представляла собой скорее отвлеченную юридическую конструкцию, чем политическую реальность, но фактически являлись главами суверенных государств. Тем более что светские князья были, в отличие от их номинального сюзерена, наследственными правителями своих земель, тогда как император («римский кесарь» по русской терминологии XVI – XVIII вв.), согласно сложившемуся еще в средние века правилу, избирался особой коллегией выборщиков, состоявшей из наиболее сильных и влиятельных князей – так называемых курфюрстов (нем. «Kurfürst», буквально «избирающий князь» или «князь-избиратель»). Изначально их было семь, но к XVIII столетию число князей – избирателей выросло до девяти (король Богемии, маркграф Бранденбурга, пфальцграф Рейнский, герцоги Саксонии, Баварии и Ганновера, а также три духовных князя – архиепископы Кельна, Майнца и Трира). В XVI – XVII вв. права императора все более и более ограничивались избирательными капитуляциями (специальными договорами между избираемым главой Священной Римской империи и его избирателями) и, по словам немецких историков А.
Шиндлинга и В. Циглера, «императорский трон фактически превратился в должность главы союза немецких территорий, избираемого в соответствии с нормами современного избираемого права» [12, 9]. Иначе говоря, к началу интересующего нас периода титул императора был уже просто почетным званием, не связанным с реальной властью. Естественно, что и сама империя утратила к этому времени почти все признаки реальной государственности. «В то время как другие страны Европы продолжали идти путем становления национального государства, Германия, уже успевшая достигнуть сравнительно высокого уровня развития, была отброшена назад. Место святого покровителя Германии архангела Михаила занял символический образ “немецкого Михеля” в ночном колпаке, которого может одурачить всяк, кому не лень» [3, 40].
Таким образом, государственное устройство Германии в позднее средневековье и раннее новое время претерпело принципиально иную эволюцию, чем политические системы двух других ведущих стран Европы. Если в Англии в этот период шло развитие парламентаризма и формирование конституционной монархии, а во Франции – усиление королевской власти и становление абсолютизма (подчеркнем, при наличии единого национального государства в каждой из этих стран), то в Германии княжеский партикуляризм взял верх над слабой центральной властью и Священная Римская империя не только не трансформировалась в национальную державу немцев, но и вообще перестала быть государством в полном смысле этого слова.
Ситуация осложнялась конфессиональной неоднородностью населения Германии. Реформация XVI века, начавшись как национальное движение, в действительности вскоре, наоборот, расколола немцев на католиков и протестантов (главным образом лютеран, частично – кальвинистов) и тем самым исключила саму возможность возникновения сколько-нибудь значительного
объединительного движения на протяжении, как минимум, двух столетий (с середины XVI в. по середину XVIII в.). Религиозный раскол затронул разные области жизни – от народной культуры и быта (так, историки и этнографы отмечают, что в протестантских областях Германии в традиционной одежде обычно преобладали более темные, приглушенные тона, а в католических районах для нее характерны яркие цвета [10, 282]) до административно-политической сферы: в частности, с 1648 г. до начала XIX в. члены рейхстага делились, уравновешивая друг друга, на corpus catholi-corum и corpus evangelicorum [5, 345]. Среди курфюрстов также были представители и католического лагеря (все три архиепископа, король Богемии, герцог Баварии), и протестантского (правители Бранденбурга, Саксонии, Пфальца, Ганновера).
Но избираемый ими император, согласно признававшейся даже лютеранами традиции, обязательно должен был быть католиком. Вплоть до 1806 г. совершенно невозможно было себе представить, что на престол Священной Римской империи может взойти протестант [12, 11]. Правда, с наступлением эпохи просвещения противостояние двух конфессий начнет терять свою остроту, однако в Германии оно будет периодически напоминать о себе еще долгое время («культуркампф» О. Бисмарка и т.п.).
К тому же смягчение религиозного конфликта, утрата им прежнего общественно-политического значения (т.е. частичное устранение одного из разделявших немцев барьеров) хронологически почти совпали с изменением геополитической ситуации в центральной Европе, которое создавало новое препятствие на пути немцев к обретению общенациональной государственности. Возвышение Пруссии, начавшееся еще в XVII в. и подтвержденное в 1701 г. получением правившей ею династией Гогенцоллернов королевского титула (формально по их восточно-прусским владениям, находившимся вне границ Священной Римской империи), достигает своего апогея в период царствования Фридриха II (1740 – 1786 гг.
). В результате двух войн – за австрийское наследство (1740 – 1748 гг.) и Семилетней (1756 – 1763 гг.) – Пруссия не только завоевала и удержала в своих руках стратегически важную для нее Силезию, но и приобрела статус великой европейской державы. Поскольку, как пишет автор известной работы «Пруссия без легенды» С. Хаффнер, «государство, которое в течение семи лет вело небезуспешную войну против трех великих держав (Австрии, Франции и России. – С.П.), вероятно, само должно быть великой державой» [13, 116]. Следовательно, в Германии теперь было два мощных государства: Австрия, возглавляемая императором Священной Римской империи, и Пруссия, король которой, Фридрих II, будучи лично равнодушен к межконфессиональным спорам, объективно играл роль своего рода «протестантского антиимператора». Это означало возникновение ситуации, которую историки иногда называют « немецким дуализмом». В несколько упрощенном виде суть его сводится к следующему: каждая из двух держав была достаточно сильна, чтобы не позволить сопернице установить свою гегемонию в Германии, а в дальнейшем и объединить ее, но не настолько могущественна, чтобы сделать это самой.
Такое положение дел, возникнув в середине XVIII в., продлится гораздо дольше, чем рассматриваемый нами период германской истории (вплоть до австро-прусской войны 1866 г.), и, естественно, будет крайне негативно влиять на и без того весьма туманные перспективы объединения страны.
В данных исторических условиях – государственно-политическая раздробленность страны, наличие в ней двух конкурирующих геополитических центров, конфессиональная неоднородность ее населения – в Германии, разумеется, не могло произойти формирование нации по английскому или французскому образцу. (Истины ради следует отметить, что и у тех двух народов, историю которых мы используем в качестве некоего условного эталона этнополитического развития в новое время, тоже не было полного вероисповедного единства в период формирования наций; среди англичан, помимо приверженцев официальной церкви, имелось некоторое количество католиков и значительное число пуритан, а у французов наряду с католицизмом в XVI – XVII вв. был распространен кальвинизм.
Но и в Англии, и во Франции существовала доминирующая конфессия; в первом случае – англиканство, духовно объединяющее большинство англичан в рамках национальной церкви, во втором – католицизм, причем католицизм, не лишенный некоторой национальной окраски в виде так называемого галликанизма, т.е. комплекса традиций, принципов, вольностей, характерных именно для французской католической церкви. В Германии же две конфессии, католическая и лютеранская, пользовались примерно равным или, во всяком случае, со-
поставимым влиянием – тоже своего рода «дуализм», католическо-протестантский.) Тем не менее, историки и этнологи полагают, как уже отмечалось выше, что образование немецкой нации началось именно во второй половине XVIII в., несмотря на столь не благоприятствующие данному процессу условия. Это объясняется тем, что «в деле становления нации и государственности в Европе Германия заняла особое положение, превратившись в исключение из общего правила» [3,40]. Для того чтобы понять, почему немцы в своем этнополитическом развитии смогли пойти не тем путем, что французы, англичане и еще ряд европейских народов, необходимо уточнить смысл самого термина «нация».
В настоящее время существует огромное количество значительно отличающихся друг от друга научных определений данного феномена («джунгли понятия нации», по выражению современного швейцарского этнолога У. Альтерматта [1, 40]), которые, однако, могут быть сведены к двум главным концепциям нации, сложившимся в Европе в XIX в. (но восходящим еще к идеям просвещения XVIII столетия – их интеллектуальными прародителями можно считать француза Ж.-Ж. Руссо и немца И.Г. Гердера). В 1907 г. немецкий историк Ф. Мейнеке в своей работе « Мировая буржуазия и национальное государство» выделил два основных типа нации, обозначив их так – «государственная нация» и «культурная нация»: «Вопреки всем оговоркам, которые нужно сразу же сделать, нации можно разделить на культурную и государственную, т. е. на нации, которые преимущественно основаны на каком-то культурном наследии, появившемся в результате совместной жизни, и нации, которые основываются преимущественно на объединяющей силе общей политической истории и конституции» (цит.
по [1, 37-38]). В одном случае центральным моментом в понимании нации является государство, поскольку государственная нация конституируется на основе уже сложившейся государственно-территориальной общности. В другом – на первый план выходят такие категории, как язык, культура, общее происхождение, историческая память и т.п., т.е. здесь нация понимается, прежде всего, как языковая, культурная, или, если угодно, этническая общность, чье существование не зависит (либо мало зависит) от наличия или отсутствия «своей» государственности (заметим, что в рамки данной трактовки укладывается и широко известное в нашей стране сталинское определение нации.) Обе модели нашли свое воплощение в истории Европы (и Запада в целом) эпохи нового времени. «Государственные нации» создавались во Франции, Великобритании, Швейцарии, а также, с известными оговорками, в США и других странах. В качестве «культурных наций» во второй половине XVIII – XIX вв. консолидировались немцы, итальянцы и еще ряд народов Центральной и Восточной Европы (чехи, поляки и т.
д.). Но в силу некоторых причин исторического и политического характера каждая из указанных моделей еще в XIX в. стала ассоциироваться в западной общественно-политической мысли преимущественно с одной страной: «государственная нация» – с Францией, «культурная» – с Германией. И в наши дни европейские историки и этнологи часто используют такие понятия, как «французское понимание нации», «немецкая концепция нации» (см., напр., [1, 43]), подчеркивая принципиальное различие между ними: «Немцы в своем самопонимании рассматривали нацию как фундамент для создания своего государства, французы же видели в нации продукт государства» [1, 44].
Разумеется, дихотомия «государственная нация» – «культурная нация» весьма условна. С одной стороны, при конституировании «государственных наций» во Франции, Великобритании и некоторых других странах факторы, связанные со сферой культуры, играли тоже немаловажную роль, с другой – «культурные нации» (немцы, чехи, поляки и др.) в определенные периоды своей истории добивались, и в итоге добились, трансформации в политические общности.
Тем не менее не подлежит сомнению, что французский путь формирования нации – при том, что само понятие нации овладело умами европейцев и стало играть важнейшую роль в их политическом лексиконе под влиянием именно французской революции конца XVIII в., а французы надолго превратились в показательный образец нации современного типа (т.е. нации, в состав которой входят все граждане государства, не подлежащие уже делению на сословия) – является лишь одним из возможных вариантов и многим народам, чтобы утвердится в качестве нации, пришлось пройти свой особый путь.
Первыми на такой путь, примерно в середине XVIII в., вступили немцы. В отсутствие объединяющей силы государства основой для образования их нации могли служить только социокуль-
турные факторы. У. Альтерматт отметил одну особенность западной соседки Германии: «Границы Франции в большей степени были определены геополитикой, чем этнографией» [1, 39]. Продолжая эту мысль, мы можем сказать, что границы (этнические) будущей немецкой нации определялись как раз в основном этнографией, т.
е. этнокультурной общностью населения германских земель. Важнейшим элементом этой общности являлось наличие, несмотря на большое количество диалектов и говоров (обычно их объединяют в две группы: нижненемецкие и верхненемецкие, причем последнюю часто подразделяют на две подгруппы – средненемецкую и южнонемецкую [11, 371; 6, 13-14]), единого для всей Германии немецкого литературного языка. Еще в позднее средневековье на территории Саксонии «в Мейссене, Дрездене и в особенности в Лейпциге создается тот “верхнесаксонский обиходный язык” (“obersächsische Umgangssprache”), обычно называемый “мейссенским” (“meissnisch”), который лег в основу письменного языка восточнонемецких княжеских и городских канцелярий, в частности саксонской канцелярии, и в дальнейшем, через Лютера, в основу общенемецкого национального литературного языка» [6, 17-18]. Распространению последнего «особенно способствовали выполненный Мартином Лютером перевод Библии и литературное движение XVIII века, свою роль сыграло также и развитие книгопечатания в период XVI-XVIII веков» [3, 27].
Поскольку вновь формирующаяся нация «имела прежде всего культурно-языковую природу» [8, 63]., то первоначально она «существовала … лишь в головах образованных людей» [там же]. Благо таких людей в Германии было немало. Отчасти вследствие ее раздробленности (каждый немецкий князь стремился иметь при себе штат поэтов, музыкантов, ученых и т.д.), отчасти в силу иных причин. В результате в стране «сложился образованный дворянско-буржуазный слой из чиновников, пасторов, юристов, учителей, врачей, книготорговцев и лиц свободных профессий» [там же]. Представители этого слоя, добившиеся положения в обществе, как правило, благодаря своим знаниям и труду, начинают осознавать, что у них есть общие национальные интересы, не совпадающие с интересами имперских князей. Начался процесс формулировки этих интересов, в котором ведущую роль сыграли публицисты. Так, Ф.К. Мозер в своем сочинении «О немецком национальном духе» (1765 г.) безжалостно указал на униженное состояние народа, живущего в раздробленной стране: «Мы – один народ, с одним именем и языком .
и вот такие, как есть, мы . для соседей – добыча, предмет их насмешек, народ, живущий в междоусобных распрях . народ великий и однако же призираемый, казалось бы счастливый, а на деле достойный сожаления» (цит. по [3, 47-48]). Немцы консолидировались как «культурная нация», и неудивительно, что в процессе ее создания участвовали, говоря языком XX в., «деятели культуры», а не политические деятели (как при конституировании французской и британской «государственных наций»). «Гете и Веймар значили для немцев то же, что Наполеон и Париж для французов» [8, 64]. Правда, Веймар был не единственным духовным центром Германии. Особенностью этой страны можно считать то, что «в ней сложилось множество центров культуры в отличие от Франции, где Париж определял культурно-политическую жизнь всей страны» [там же].
До середины XVIII в. понятие «немецкий» использовалось главным образом применительно к языку. Причем сам немецкий язык еще не имел на своей родине того общественного статуса, которого в ту эпоху уже добились национальные языки во Франции и Англии.
В Германии же в сфере науки и образования по-прежнему господствовала латынь, а аристократическая верхушка предпочитала пользоваться французским. Например, король Пруссии Фридрих II, будучи большим поклонником этого языка, свои философско-политические трактаты писал исключительно по-французски. Общеизвестно, что этот монарх, ставший позднее одним из символов «германского духа», не скрывал презрительного отношения к немецкому языку и немецкой литературе. Однако, «именно в это время в стране возникли многочисленные филологические общества, которые боролись за чистоту немецкого языка» [8, 62] и расширение сферы его применения, хотя первоначально эта «борьба ограничивалась в основном пределами протестантской Северной Германии» [там же]. Данные устремления особенно отчетливо проявились в академической среде. «В ряде университетских городов появись “Немецкие объединения” (Deutsche Union), а 1740-е годы ознаменовались первым значительным подъемом в области немецкого литературного движения» [3, 47].
Национальная тема была подхвачена писателями и поэтами: Клопшток, Лессинг, поколение «Бури и натиска», молодой Гете и особенно Гердер. Современный немецкий историк и этнолог
О. Данн констатирует, что «движение достигло своего апогея около 1770 года», охватив «всю образованную публику» [3, 48], и делает следующий вывод: « … собирание воедино немецкого просвещенного общества успешно состоялось. Начавшись в протестантских странах, этот процесс в последней трети XVIII века охватил уже все немецкие земли» [3, 42]. Зародившееся осознание немцами своего национального единства находило выражение в создании патриотических объединений и групп, в издании множества журналов, в названии которых присутствовало слово «немецкий» и т.п. Данные явления свидетельствуют о том, что образованные круги Германии постепенно конституировались в новую национальную общественность. Этому «способствовали коммуникативные связи, осуществляемые благодаря новой письменной культуре», опиравшейся «на верхненемецкий литературный язык.
В результате конфессионального раскола империи она пережила кризис и лишь с XVIII века одержала окончательную победу» [там же]. Однако французский историк Ж. Дроз подчеркивает ограниченный характер этой победы – немецкий «патриотизм проявляется только в области культуры», в виде выступлений против «засилья иностранной литературы и иноземных обычаев» – и утверждает (в очевидном противоречии с О. Данном), что «немецкая интеллигенция продолжает оставаться космополитичной» [4, 14]., а «такие личности, как Лессинг и Гете, считают абсурдным легкие попытки некоторых немецких кругов создать нацию» [там же].
Так или иначе, но процесс формирования немецкой нации, первая («эмбриональная») стадия которого, безусловно, относится все же ко второй половине XVIII в., будет продолжаться еще несколько десятилетий (как минимум, до 1870 г.) и его решающий этап (мы предполагаем посвятить ему отдельную статью) начнется не ранее эпохи наполеоновских войн.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Альтерматт У.
Этнонационализм в Европе. М.: Изд-во Российск. гос. гуманитар. ун-та, 2000. 367 с.
2. Гроздова И.Н. Англичане: Советская историческая энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1961. Т. 1. С. 512.
3. Данн О. Нации и национализм в Германии. 1770-1990. СПб.: Наука, 2003. 470 с.
4. Дроз Ж. История Германии: АСТ: Астрель, 2005. 157 с.
5. Егер О. Новая история. Т. 3. Всемирная история. М.: АСТ, 2000. 720 с.
6. Жирмунский В. Предисловие // Немецкая диалектография: сб. статей. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1955. С. 3-22.
7. Кареев Н.И. История западной Европы в новое время. СПб., 1893. Т.3. 650 с.
8. Патрушев А.И. Германская история. М.: Весь Мир, 2003. 256 с.
9. Покровская Л.Н. Французы: Советская историческая энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1974. Т. 15. С. 417-418.
10. Страны и народы. Т. 4. М.: Мысль, 1979. 381 с.
11. Филимонова Т.Д., Смирнова Т.Б. Немцы // Народы и религии мира: энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, 1999.
С. 370-375.
12. Шиндлинг А., Циглер В. Кайзеры. Ростов н/Д.: Феникс, 1997. 640 с.
13. Haffner S. Preussen ohne Legende. Hamburg: Gruner+Jahr AG & Co, 1979. 358 s.
Н.В. Селюнина
ИНСТИТУТ ЮНГ НА ВОДНОМ ТРАНСПОРТЕ РОССИИ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Адресная направленность социальных мер помогала управленческой системе СССР в период Великой Отечественной войны решить жизненно важные проблемы и одобрялась народом. Одним из направлений социальной политики являлась всесторонняя поддержка семей военнослужащих, забота властных структур и общественных организаций о детях моряков и речников торгового флота России. Эта проблема не стала предметом специального исследования в книгах о деятельности водников в период Великой Отечественной войны. В данной статье делается попытка частично восполнить этот пробел.
Германские государства
Германия –
государство в Центральной Европе,
получившее свое название от римлян по
имени обитавшего в ней народа.
В VIII веке
вошла в состав империи Карла Великого, в
843 году выделилась из него в особое
королевство. В середине IX века короли
Германии сделались императорами Священной Римской империи, и это
обозначение Германии продержалось до
начала XIX века. С XIII века началось раздробление Германии на
отдельные княжества, которое особенно
усилилось благодаря Тридцатилетней
войны XVII века. В XVIII веке Германия состояла из 350 княжеств и
вольных городов. Во второй половине XIX
века объединена Бисмарком, с 1871 года —
империя.
Очерк истории XVI – XVII веков
Германия (нем. Deutschland) – государство в Центр.
Европе. Нач. XVI в. ознаменовалось в Г. усилением
реформатор. движения в церк. жизни: Мартин Лютер
опубликовал (1517) свои 95 тезисов, а в 1519 вступил в
открытую борьбу с Римом. В 1519 на престол был
избран внук имп.
Максимилиана I Карл V Испанский
(1519-1556), на к-рого Г. возлагала большие надежды.
Однако он оказался в центре событий, совершенно
чуждых Г. В 1531 в надежде на поддержку в борьбе с
Францией Карл решил опереться на рим.- католич.
церковь и на Вормском сейме возложил опалу на
Лютера. Сразу после этого началась война с
Францией. В ходе неё Карл уступил нем.-австр.
владения Г. брату Фердинанду, а управление Г.
передал в руки имп. пр-ва, которое не
препятствовало распространению нового учения.
Однако попытки мелкого рыцарства и крестьянства
воспользоваться реформаторской деятельностью
Лютера в своих целях не оправдали их надежд на
изменение своего бедственного положения. На
сейме в Шпейере (1529) католикам удалось добиться
отмены большого ряда уступок реформаторам.
Сторонники реформ церкви заявили против этого
решения протест, после чего их стали называть
протестантами. Карл в союзе с Римом решил
расправиться с протестантами, но на сейме в
Аугсбурге (1530) выяснилось, что у императора нет
необходимых для этого сил.
Те, в свою
очередь, объединились в унию и с успехом
противостояли усилиям императора, и только
смерть спасла его от утраты всех его корон. Брат и
преемник его, Матвей (1612-1619), до сих пор
находившийся в оппозиции к императору, оказался
неспособным обуздать взаимное ожесточение
партий или приобрести влияние хотя бы на одну из
них. Нарушение «грамоты величества» вызвало в
Богемии (весной 1618) революцию, послужившую внеш.
поводом к 30-летней войне. Вскоре после этого
Матвей умер, оставив своим преемником в
наследственных землях друга иезуитов –
Фердинанда Штирийского. Фердинанд II (1619-1637),
которого чехи признали низложенным с престола,
сумел, однако, в самых тяжёлых обстоятельствах не
только утвердиться в Австрии, но и стать герм.
императором. Поддерживаемый католич. лигой, он
усмирил восстание чехов, победил избраннаго ими
кор. Фридриха (курфюрста Пфальцского) и добился
распадения протестант. унии. Вслед за этим как в
Богемии и Австрии, так и во многих др.
землями, а герм. владетельные князья
приобрели права самостоят. государей. С
заключением Вестфальского мира авторитет имп.
власти существовал лишь номинально; империя
превратилась в союз гoсударств, едва связанных
между собою. На постоянном сейме в Регенсбурге,
открывшемся в 1663, герм. государи участвовали уже
не лично, а через своих уполномоченных. Совещания
велись с такой педантичной кропотливостью, что
для безотлагательных нужд нации сейм был
совершенно бесполезен. Император почти
безвыездно жил в своих наследственных землях и
становился всё более и более чуждым элементом в
империи; параллельно с этим возрастало влияние
иностр. держав. Самоё образованность и духовное
развитие народа становились в зависимость от
иностранцев, в первую очередь французов. Империя,
стесн ённая со всех сторон турками, французами и
шведами, играла в наступивших вскоре событиях
совершенно пассивную роль. Mнoгиe зап.-герм.
государи прямо держали сторону Франции, так что
после смерти Фердинанда III стоило большого труда
провести избрание в императоры его сына –
Леопольда I (1658-1705).
не получила
обратно отнятых у неё провинций. Людовик вернул
лишь Фрейбург и Брейзах. Война за Исп. наследство
опять-таки происходила в основном на терр. Г., сев.
и вост. пограничные земли к-рой в то же самое
время опустошались в результате Северной войны,
которую Россия вела со Швецией.Владимир Богуславский
Материал из кн.: “Славянская энциклопедия. XVII век”. М., ОЛМА-ПРЕСС. 2004.
Не сразу Германия строилась
В 843 году в результате раздела обширной Франкской империи между тремя
внуками Карла Великого территория современной Германии — Восточнофранкское
королевство — досталась Людовику Немецкому. Так возникло Германское, или,
как оно именовалось позднее официально, Римское королевство. Первоначально
оно состояло всего из четырёх герцогств: Саксонии, Франконии, Швабии и
Баварии. Позднее к ним было присоединено ещё герцогство Лотарингия.
В 939
году король Оттон I ликвидировал герцогство Франконское, а его земли
присоединил к королевскому домену. Позднее, как результат многовекового
наступления на восток, на землях, населённых славянами, литовцами и
пруссами, образовалось ещё несколько крупных германских владений.
В 961 году король Германии Оттон I перешёл Альпы и разбил итальянского короля Беренгария II. В 962 году он вступил в Рим и был коронован там Папой императорской короной. Империя, кроме Германии, включала в свой состав Италию, Нидерланды, Чехию (Богемию), а с 1032 года и Бургундское королевство Арелат.
До 1125 года короля Германии, если престол оставался вакантен, избирали на
съезде духовной и светской знати. Но потом процедура избрания была изменена — с
этого времени право выбирать короля получили курфюрсты (курфюрст — князь,
духовный или светский, имеющий право голоса на выборах короля). Избирательным
правом наделялся не определённый князь или династия, а территория — субъект
империи.
Вначале курфюрстов было семь: архиепископы Майнцский, Трирский,
Кёльнский, герцог Саксонский, маркграф Бранденбургский, пфальцграф Рейнский
(Пфальцский), король Богемский. В 1692 году курфюршеское достоинство по
Ганноверу получил герцог Брауншвейг-Люнебургский. В 1723 году вместо короля
Богемского курфюрстом стал герцог Баварский. В 1803 году имперский сейм
перекроил карту Германии. Духовные курфюрсты были лишены права выбора короля, а
вместо них курфюрстами стали владетели Бадена, Вюртемберга, Гессен-Касселя,
Зальцбурга (в 1805 году вместо Зальцбурга — Вюрцбурга) и Регенсбурга, правителем
которого сделался председательствующий на сейме архиканцлер империи архиепископ
Майнцский Карл Теодор фон Дальберг. Избранный на престол получал титул короля
Германии (официально — короля Римского). Однако чтобы получить императорскую
корону, ему нужно было короноваться в Риме у Папы. А это не всегда удавалось
сделать, так как отношения у многих королей Германии с Папами часто были не
самыми лучшими.
Поэтому и список королей Германии (Римских) не совсем совпадает
со списком императоров Священной Римской империи.
Германское (Римское) королевство
Династия Каролингов, 843—911 гг.
О происхождении династии Каролингов — в главе «Раннегерманские государства».
Людвиг II Немецкий 843-876
Карломан 876-880
Людвиг III 876-882
Карл III Толстый 882-887
Арнульф Каринтийский 887-899
Людовик IV Дитя (900-911)
Пресечение династии Каролингов в Германии. На съезде князей большинство готово было избрать королём герцога Саксонского Оттона, но он, сославшись на старость, отказался от престола и посоветовал избрать герцога Франконского Конрада, что и было сделано.
Конрад I Франконский 911—918
Саксонская династия (Людольфинги), 919—1024 гг.
Перед смертью Конрад I объявил своим преемником герцога Саксонского Генриха,
а князья на съезде избрали его королём.
Генрих I (919-936)
Оттон I Великий 936-973
Оттон II 973-983
Отгон III 983-1002
Генрих II (1002-1024)
После смерти молодого Оттона III наследников не осталось. На престол был избран его троюродный брат Генрих II, герцог Баварский. Но и у Генриха II наследников не оказалось. Тогда королём избрали Конрада II из Франконского герцогского дома.
Франконская династия, 1024—1125 гг.
Конрад II 1024-1039
Генрих III (1039-1056)
Генрих IV (1056-1106)
Генрих V (1106-1125)
После смерти Генриха V наследников не осталось. На престол был избран герцог Саксонский Лотарь.
Лотарь II Саксонский 1125—1137
У Лотаря II наследников не было. Перед смертью он передал знаки королевского
достоинства своему зятю, герцогу Баварскому и Саксонскому Генриху Вельфу. Но на
съезде князей королём избрали Конрада Гогенштауфена, младшего брата герцога
Швабского Фридриха.
Династия Гогенштауфенов, 1138—1254 гг.
О династии Гогенштауфенов — в разделе «Швабия».
Конрад III 1138-1152
Фридрих I Барбаросса 1152-1190
Генрих VI (1190-1197)
Филипп 1197-1208
Оттон IV Вельф 1197-1215
Фридрих II 1215-1222
Генрих VII 1222-1235
Фридрих II (вторично) 1235-1237
Конрад IV 1237-1254
Гогенштауфены кроме герцогства Швабского сумели завладеть также и королевством Обеих Сицилий. Но им приходилось вести почти непрерывную борьбу с Римскими Папами. Закончилось это падением, а затем и гибелью династии. Далее королями Германии избирались представители различных, не самых могущественных тогда, родов.
Правители из разных династий
Вильгельм Голландский 1247—1256
Ричард Корнуэльский 1257—1273
Рудольф I Габсбург 1273-1291
Адольф Нассау 1292-1298
Альбрехт I Габсбург 1298-1308
Генрих VII Люксембург (1308-1313)
Людвиг IV Виттельсбах 1314—1347
Династия Люксембургов, 1347—1437 гг.
Люксембурга с 1310 года являлись королями Чехии. О династии Люксембургов — в главе «Бенилюкс».
Карл IV 1347-1378
Венцеслав 1378-1400
Рупрехт Пфальцский 1400—1410
Сигизмунд 1410-1437
После смерти Сигизмунда наследников мужского пола не осталось. Королём избрали его зятя Альбрехта Габсбурга, который ещё при жизни тестя был признан королём Венгрии и наместником Чехии.
Династия Габсбургов, 1438—1806 гг.
Подробнее о династии Габсбургов — в разделе «Австрия».
Альбрехт II 1438-1439
Фридрих III 1440-1486
Максимилиан I 1486-1519
Карл V 1519-1531
Фердинанд I 1531—1562
Максимилиан II 1562—1575
Рудольф II 1575-1612
Маттиас 1612-1619
Фердинанд II 1619-1636
Фердинанд III 1636-1653
Фердинанд IV 1653-1654
Фердинанд III (вторично) 1654-1657
Леопольд I 1658-1690
Иосиф I 1690-1711
Карл VI 1711-1740
Карл VII Баварский 1742-1745
Франц I 1745-1764
Иосиф II 1764-1790
Леопольд II 1790-1792
Франц II 1792-1806
Наполеон I Бонапарт 1811-1814
Использованы материалы кн.
: Сычев Н.В. Книга династий. М., 2008. с.
192-231.
Германские государства и их правители:
Священная Римская империя (это государственное образование включало в себя Германию, а немецкие короли становились ее императорами).
Австрия, в X веке возникла Баварская Восточная марка, позднее ставшая герцогством и получившая название Австрия. С 976 года там утвердилась династия Бабенбергов, боковая ветвь баварских Виттельсбахов.
Пруссия и Бранденбург, немецкое государство в 1525-1947 годы.
Саксония. Древнее Саксонское герцогство занимало большие территории в северной части Германии. В основном это современная земля Нижняя Саксония, но туда также входил и Магдебург.
Мейсен (маркграфство). В 928/29 году император Генрих I учредил Мейсенское маркграфство.
Ганновер – историческая
область на северо-западе Германии.
Бавария (Баварское герцогство) – средневековое королевство, позднее герцогство в юго-западной Германии, получившее свое название от германского народа баваров.
Рейнский Пфальц. Пфальцграфство Рейнское, с 1356 года — курфюршество Пфальцское.
Швабия, герцогство 920-1268 гг.
Вюртемберг, до 1495 г. — графство, 1495-1803 гг. — герцогство, 1803—1806 гг. — курфюршество, 1806-1918 гг. — королевство.
Баден, маркграфство, с 1803 г. — курфюршество, с 1806 г. — великое герцогство.
Гессен, с 1265 года Гессенское ландграфство, а с 1292 года имперское княжество.
Лотарингия. В результате раздела Франкской империи между внуками Карла Великого Лотарю I,
кроме императорского титула, достались: Италия, Прованс, бургундские земли,
пограничный район между Францией и Германией, известный позднее как Лотарингия,
земли фризов.
Позднее Лотарь I разделил свои владения между сыновьями, дав
каждому из них королевский титул. Карла он провозгласил королём Прованса,
Людовика II — королём Италии, Лотаря II — королём Лотарингии.
Брауншвейг — территория современной земли Нижняя Саксония. Здесь находился основной ареал расселения саксонских племён, именно здесь возникло герцогство Саксонское. Позднее к нему присоединили ландграфство Тюрингию и маркграфство Мейсен, куда со временем и переместился центр герцогства.
Мекленбург, княжество бодричей, герцогство.
Ольденбург, графство, герцогство.
Шлезвиг- Гольштейн, герцогство.
Далее читайте:
Энгельс Фридрих. Революция и контрреволюция в Германии. К.Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. 2 изд., т. 8, с. 3-113.
Германия в XX веке (хронологическая таблица).
Исторические лица
Германии (биографический указатель).
Литература по истории Германии в XX веке
Германия XVIII века — Симфония Скагита
Приключения БетховенаСцена вторая
Оглавление
Германия в XVIII веке
Карта земель Германии 1815-1866 гг., составленная Цигельбреннером, из Википедии
Германия еще не была полностью единой страной, а скорее рыхлой конфедерацией независимых государств и княжеств. Большинство этих государств объединились в Священную Римскую империю, а государство Пруссия стало самым могущественным государством. На протяжении века было множество сражений и войн. Некоторые из них были лишь незначительными региональными разногласиями, в то время как другие, такие как Семилетняя война и Французская революция, были более распространены по всей Европе.
Многие правители, особенно ближе к концу века, пытались принимать решения на основе теорий Просвещения.
Просвещение было интеллектуальным движением в Европе, которое объединило идеи о философии, природе и Боге, чтобы утверждать, что использование разума для принятия решений может помочь каждому стать счастливее и улучшить свою судьбу. Разум был самым важным способом принятия решения.
Философы эпохи Просвещения считали, что целью жизни должны быть знание, счастье и свобода. Всего этого можно достичь, если смотреть на Вселенную рационально и использовать обоснованные аргументы для принятия решений. Многие лидеры, такие как Фридрих Великий из Пруссии, использовали эту философию для управления своими странами. Многие правительства разработали новые правовые реформы, включая освобождение крестьян и улучшение обращения с детьми, отмену пыток и введение обязательного образования для детей.
Фридрих Великий, портрет Антона Графа, 1781 г., из Википедии
Дворец Сан-Суси, летняя резиденция Фридриха Великого в Потсдаме недалеко от Берлина, от Odyssey Traveler
Хотя идеи о равенстве начали появляться в философии Просвещения, социальная структура в 1700-х годах была довольно жесткой.
Дворянство обладало большей частью богатства и власти. Могущественные и богатые семьи часто владели большим количеством земли и нанимали множество крестьян для выполнения тяжелой работы. После этого дворяне могли свободно работать в правительстве и в армии. Большинство правительственных и военных решений находились под влиянием или принимались представителями прусской знати. В городе будет жить небольшой средний класс, состоящий из профессионалов, таких как врачи и учителя. У них была более легкая жизнь, чем у трудолюбивых крестьян, но у них не было большой политической власти, если она вообще была.
Крестьяне жили и работали в небольших деревнях или на земле, принадлежавшей знатному помещику. Некоторые крестьяне работали в своей небольшой ферме на земле, принадлежавшей местной знати, и платили ренту со своего урожая. Крестьяне работали очень много и зарабатывали очень мало. В семьях часто было много детей, которые помогали с работой на ферме, как только подрастали. Местная церковь была центром деревенской жизни и религиозных праздников, а воскресенья часто были единственными выходными.
Крестьяне также должны были служить в армии, когда это было необходимо.
Крепостные были рабочими низшего сословия, привязанными к земле, на которой они жили. Они должны были работать на семью, которая владела землей и не могла уйти без разрешения и не могла владеть своей землей. Если новая дворянская семья переходила в поместье, крепостные переходили к новому помещику. В конце 1700-х крепостные по всей Священной Римской империи были освобождены. Только что освобожденные крепостные стали крестьянами. Хотя их жизнь по-прежнему была чрезвычайно трудной, теперь они могли свободно передвигаться, владеть своей землей и принимать некоторые собственные решения относительно своей жизни.
В конце концов, многие из этих бывших крепостных и других крестьян переехали в города, так как не могли позволить себе покупку собственных ферм. Многие землевладельцы стали богаче, скупив небольшие фермы , оставленные крестьянами. Это было огромным изменением в социальной и экономической структуре империи.
Однако, в отличие от некоторых других стран, таких как Франция, это делалось в основном мирно, без насилия.
Оглавление
Детство в Германии в 1700-х >
Германские государства и Великобритания в XVIII веке
«Германия» в XVIII веке была географическим, а не политическим выражением. Территория, которая включает в себя современную Федеративную республику, Австрию и части Чешской и Словацкой республик, была связана вместе, будучи частью Священной Римской империи, хотя Вольтер классно язвительно заметил, что это не была ни Священная, ни Римская, ни империя. Когда британские политики восемнадцатого века говорили об «Империи», они могли так же легко иметь в виду отношения Великобритании с Центральной Европой, как и территориальные владения за границей.
Политическая структура Священной Римской империи была сложной. Поэтому отношения Великобритании со входящими в ее состав территориями также неизбежно были сложными. Император Священной Римской империи был титульным главой государства — императорский титул был выборным.
С середины пятнадцатого века до 1740 года избранное лицо было членом семьи Габсбургов, правившей большей частью территории на юго-востоке Империи. В начале войны за австрийское наследство (1740–1748 гг.) был короткий перерыв, когда Виттельсбах из Баварии (Карл VII, годы правления 1742–1745) носил императорский титул. После смерти Карла VII был избран еще один Габсбург, и титул оставался в этой семье до тех пор, пока Наполеон не распустил Империю в 1806 году. Габсбургские императоры, как и большинство европейских правителей раннего Нового времени, странствовали по своим привычкам. Учитывая, что многие из территорий, которыми они управляли, удерживались вместе просто благодаря тому, что владели одним и тем же правителем, было важно, чтобы они были как лингвистически грамотными, так и путешествовали достаточно, чтобы их присутствие было заметным во всех их обширных владениях. Это было особенно важно в начале восемнадцатого века. Османы осадили Вену в 1683 году, но между тем и 1718 годом Габсбурги отвоевали Венгрию, и после этого экспансия на юго-восток продолжилась.
Эти изменения имели ряд последствий для британской дипломатии в регионе. Во-первых, это означало, что британским дипломатам, прикрепленным к двору Габсбургов, иногда приходилось ездить в Грац, Инсбрук или Будапешт, чтобы быть в курсе событий. Во-вторых, территориальные приобретения Габсбургов за пределами Империи означали, что нарастало напряжение между теми чиновниками, которые выступали за «габсбургскую» политику с упором на расширяющуюся европейскую империю династии, и теми, кто оставался приверженным активному участию в политике империи. Священная Римская империя. Дипломатам в Вене приходилось очень осторожно относиться к сложным фракционным отношениям и соперничеству при дворе. Тем не менее, британские дипломаты в Вене также имели хорошие возможности для того, чтобы внимательно следить за событиями в Центральной, Южной и Восточной Европе, потому что Вена быстро становилась центром новостей и коммуникаций с ее транспортным сообщением с Балканами и с Россией. В целом британские дипломаты в Империи могли эффективно отслеживать новости и разведданные через высокоразвитую имперскую почтовую сеть.
Ниже Габсбургов по старшинству шли курфюрсты, которые, как следует из их названия, имели право избирать императора. Первоначально их было семь: архиепископы Майнца, Кельна и Трира и светские правители Бранденбурга, Пфальца и Саксонии, а также король Богемии (титул, принадлежащий Габсбургам). В конце Тридцатилетней войны к этому числу добавилась Бавария, а в 1690-х годах — Ганновер.
Британское представительство в этих судах в восемнадцатом веке было далеко не единообразным. Ганновер был самым необычным случаем. Ганновер претерпел быстрый рост статуса во второй половине семнадцатого века, что было подтверждено получением избирательного статуса. В начале восемнадцатого века в Ганновере было достаточно постоянное британское дипломатическое присутствие, но это было больше связано с тем фактом, что Акт об урегулировании (1701 г.) передал правопреемство британских престолов в руки матери курфюрста Георга Людвига, матери курфюрста Георга Людвига. Вдовствующая Электресса София.
Следовательно, было жизненно важно, чтобы Уайтхолл был проинформирован об отношении двора, из которого, вероятно, выйдет преемник Анны. После 1714 года британское представительство в Ганновере прекратилось до 1837 года, когда была распущена Личная уния, хотя британские дипломаты относительно часто посещали Ганновер между 1714 и 1760 годами, чтобы навестить Георга I или II, которые часто возвращались в свои немецкие владения. Эти визиты предоставили Георгу I и II прекрасную возможность лично вести свою дипломатию, вдали от посторонних глаз, связанных с растущей общественной сферой в Лондоне. Поэтому полезно сравнить материалы, доступные в SP 43, с отчетами отдельных государств, которые можно найти в этом разделе в более общем виде. В SP 43 можно найти несколько копий материалов о некоторых ответных визитах в Ганновер в SP 80/231-6. Точно так же миссия Джеймса Холдейна в Гейдельберг в 1720 году (подробно описанная в SP 81/120) также широко освещается в SP 43/2-3.
Британским дипломатам в Германии, хотя формально они принадлежали к отдельной структуре от своих ганноверских коллег, в реальности приходилось работать на одного и того же правителя.
В некоторых случаях их хозяева активно стремились противопоставить британские и ганноверские интересы друг другу, утверждая, что определенная политика проводится в ганноверских целях, и могли ли британские дипломаты что-нибудь сделать, чтобы ограничить ее? Однако британским дипломатам также часто давали инструкции поддерживать тесные контакты со своими ганноверскими коллегами и использовать в своих интересах их знание местных условий. Это может распространяться на их использование для руководства в сложностях институциональной и конституционной структуры Империи или просто для указания на соответствующее поведение и этикет. В некоторых случаях британские и ганноверские дипломаты даже выпускали совместные депеши, как, например, письмо, написанное из Вены 9 сентября.Май 1720 г. (SP 80/41 f. 46) двумя британскими и одним ганноверским дипломатами. Это прекрасный пример преимуществ возможности воспользоваться экспертными техническими знаниями (в данном случае о правильных процедурах рассмотрения религиозных жалоб) у ганноверского коллеги — одним из тех, кто находился на британской службе, также оказался швейцарец Франсуа Песме де Сен-Сафорин.
Он был нанят для решения имперских дел именно из-за своего опыта, хотя он также имел склонность писать длинные депеши, а слишком длинные письма все еще были известны в 1730-х годах среди сотрудников государственного секретаря как «Святые Сафорины»!
Британское дипломатическое присутствие в Вене было достаточно постоянным на протяжении восемнадцатого века. То же самое было и с электоратом Бранденбург-Пруссии и Саксонии – эти записи можно найти в SP 88 и SP 90 соответственно. Прямое британское представительство в Имперском сейме (главном представительном органе Империи) в Регенсбурге было достаточно обычным явлением в начале восемнадцатого века, но с течением времени оно сократилось. Это отражало растущую зависимость от ганноверских контактов и медленный отход от того, чтобы рассматривать саму Империю как важного дипломатического игрока, и сдвиг в сторону концентрации на представительстве в отдельных судах. Однако в некоторых штатах британское присутствие было спорадическим и в значительной степени зависело от контекста и полезности.
В начале восемнадцатого века британские дипломаты довольно часто находились в Гессен-Касселе. Для этого были самые разные причины. Как и во многих других немецких государствах, правители Гессен-Касселя владели несколькими территориями, и их семья была тесно связана со шведской королевской семьей. Следовательно, наблюдение за событиями на относительно небольшой территории Германии может также дать представление о направлении политики важного в военном и региональном отношении королевства Швеция.
Кроме того, Гессен-Кассель в начале восемнадцатого века был важным игроком в европейской «солдатской торговле». Одним из способов, которым некоторые из небольших германских государств стремились получить защиту и финансовое вознаграждение, была передача своих полков в более крупные государства. В Британии идея содержания большой армии в мирное время была политически спорной из-за опасений, которые вызывали либо режим Кромвеля 1650-х годов, либо предполагаемые попытки Якова II подорвать конституцию в 1680-х годах.
После 1688 года британские правители стремились обойти эти опасения, подписав соглашения о субсидиях либо с Соединенными провинциями, либо с меньшими немецкими государствами. Гессенские войска, например, были оставлены в 1720-х годах, чтобы помочь подавить восстание якобитов в Шотландии в 1745-1746 годах, а позже были неоднозначными участниками американских войн за независимость.
Местонахождение других британских дипломатов в германских землях также может быть напрямую связано с военными и стратегическими вопросами. Онслоу Берриш был отправлен в Мюнхен в 1745 году, после смерти единственного императора Виттельсбахов, в тот момент, когда Британия стремилась улучшить отношения с немецким государством, которое ранее выступало против союзников Великобритании из Габсбургов. В течение следующего десятилетия или около того Берриш вел странствующую жизнь, используя Мюнхен в качестве базы для поездок в другие немецкие дворы для защиты британских интересов. Он был одним из многих дипломатов, которые оказались вовлеченными в планы герцога Ньюкасла в 1750-х годах по обеспечению того, чтобы сын Марии Терезии был избран королем римлян, что сделало его следующим кандидатом, который, вероятно, будет избран императором.
Ньюкасл был обеспокоен тем, что травма императора, не являющегося Габсбургом, не должна повториться, как из-за его присущей ему заинтересованности в сохранении вещей такими, какие они есть, так и из-за того, что он был стойким сторонником «Старой системы». Когда дипломаты и политики говорили о «Старой системе», они имели в виду союзы между Великобританией, Соединенными провинциями и Габсбургами в конце семнадцатого и начале восемнадцатого веков, которые сыграли ключевую роль в усилиях по сдерживанию мощи Франции. Постоянная приверженность таким взглядам показывает, в какой степени дипломаты и политики очень часто были обусловлены опытом и ситуациями своей юности и с трудом приспосабливались к новым обстоятельствам. Вечная проблема британской дипломатии в Центральной Европе во второй половине восемнадцатого века заключалась в том, что возвышение Пруссии и России создало новые державы, которые больше не желали играть роли, отведенные им в британском стратегическом мышлении, и быть просто пешками.
могли быть использованы для сдерживания французской мощи.
Великобритания была одной из самых воинственных великих держав восемнадцатого века. Поэтому важно было управлять деньгами и людьми. Значительное понимание практических аспектов этого процесса можно получить из документов (SP 81/125-42), связанных с пребыванием Джорджа Крессенера в Кельне во время Семилетней войны (1756-63). Интересно, что, проживая во время войны в Вестфалии, Крессенер впоследствии остался в Кельне. Дальнейшие примеры дипломатов и солдат, размещенных в Центральной Европе в первую очередь по военным причинам, могут быть умножены с помощью SP 8.
Однако можно наблюдать и несколько иной приоритет британской дипломатии. Помимо экзистенциальных забот о безопасности, суверенитете и выживании, дипломатия также существовала для поддержки британской экономической деятельности. Лучший пример этого можно найти у британского резидента в Гамбурге и Ганзейском союзе (SP 82). Ганзейские города долгое время были важными торговыми партнерами Великобритании, поэтому имело смысл иметь там британское представительство.
Как это часто случалось с командировками, предназначавшимися главным образом для коммерческих целей, британские дипломаты в Гамбурге редко имели особенно высокий ранг или статус (действительно, на протяжении большей части первой половины восемнадцатого века это было в значительной степени семейным делом для различных членов клан Вич). Жителям Гамбурга часто приходилось вмешиваться в споры о торговле и судоходстве, а также помогать британским морякам, попавшим в затруднительное положение. Это была обыденная, но необходимая задача.
Одной из примечательных черт многих британских дипломатов, служивших при немецких дворах, была продолжительность их пребывания на посту. Это имело преимущества с точки зрения увеличения опыта и контактов, но также могло привести к тому, что вы оказались между двух миров. В мае 1738 года Томас Робинсон, прослуживший в Вене почти два десятилетия, написал государственному секретарю графу Харрингтону, что во время своего недавнего визита в Лондон он был удивлен тем, что «народ Англии в значительной степени , отпавшие от той Нежности .
.. которую они имели для самого Имени Австрии »(SP 80/130 Робинсон Харрингтону, 28/5/1738). Отсутствие Робинсона в Лондоне заставило его почувствовать себя «любопытным путешественником» в своей стране; однако некоторые из тех, кто окружал государственного секретаря, считали, что он «стал местным» и стал слишком уступчивым по отношению к требованиям Австрии.
Британские представители в Центральной Европе столкнулись с множеством проблем в восемнадцатом веке. Им приходилось иметь дело со сложными и незнакомыми моделями этикета и поведения, справляться с работой с (иногда обиженными) ганноверскими коллегами и решать важные вопросы войны и мира. Все это отражало династическое и стратегическое значение германских государств для Великобритании. Тогда, как и сейчас, быть в курсе того, что происходит в Германии, было жизненно важно для понимания того, что происходит в Европе в целом.
Дальнейшее чтение:
J. Black, Ганноверцы (Лондон, 2004)
S.