Архитектура авангарда: Архитектура авангарда в России (стили, направления, наследие)

Архитектура авангарда в России (стили, направления, наследие)

Изменение облика мира и формирование новой парадигмы социально-культурного развития России 20-х годов 20 века привели к новым веяниям во всех областях человеческой жизни.

Кардинальная реструктуризация идейных принципов, на которых зиждилось общество, потребовала перерождения художественной мысли. Откликом на вызов нового времени стало выделение на фоне других фигур Малевича и Татлина, сформировавших основные принципы авангардистского искусства.

Супрематизм Малевича, обнажающий тяготение к простым геометрическим конструкциям и цветовой раскованности, и контррельефы Татлина, отразившие конструктивную возможность совмещения сразу нескольких материалов (стекло, металл, дерево) в одном продукте, стали катализаторами трансформации языка архитектуры, в недрах которой зарождался новый стиль – авангард.

Черты и принципы архитектурного авангарда

Плодотворной средой, в условиях которой стали вызревать стремления выйти за пределы традиционного мышления и привычного пространства, стала еще русская архитектура начала 20 века.

Деятели-новаторы той поры — Кузнецов, Лолейт, Шухов – в своих творениях во многом предвосхитили последующие достижения. Башня радиостанции имени Коминтерна Владимира Шухова по праву считается одним из первых сооружений в стиле авангард и выразительным индикатором наступления эпохи экспериментов и художественного нигилизма, оповестившим, что во главу угла встала архитектура модерна.
В дальнейшем оформившиеся идеи социального равенства, обобществления быта, изменение индустриальных канонов потребовали более глубокого и тщательного пересмотра действующих архитектурных постулатов.

На первое место вышли три основных принципа:

• целесообразность и практичность сооружений. Возводимые постройки должны были служить утилитарным целям, организовывать жизнь людей в соответствии с их потребностями, создавать комфортные условия для труда и быта.
• обнажение истинной формы архитектурной оболочки. Рисунок внутреннего пространства задавал функциональный и эстетический образ экстерьера.
• аскетичность конструкций и природная естественность материалов. Принцип «искусство ради искусства» был уже неактуален. Художественный и утилитарный смысл выражался в создании «чистой» композиции, лишенной атрибутивной завуалированности.

Основными чертами авангарда в архитектуре были:

• строгость и лаконичность форм,
• простота и логичность внешнего облика.

Идейные протагонисты активно экспериментировали с материалами: открывались новые горизонты в использовании кафельной плитки, металлической сетки, стекла и дерева. Формировалось понимание роли архитектора как организатора и созидателя, а не декоратора окружающей среды. Происходило переосмысление традиционного инструментария: пространство (а не вещество) стало восприниматься как поле для творчества. На первый план вышли не индивидуальные потребности, а общественные (в центре внимания – массы), что нашло отражение в характерных для той поры постройках: фабрики-кухни, рабочие клубы, дома – коммуны.

Направления и имена русского авангарда в архитектуре

Внушительный базис идейных накоплений и поиск новых способов самовыражения привели к выделению в середине 20-х годов двух самостоятельных направлений под эгидой авангардизма, получивших название конструктивизм и рационализм.

Принципиальным отличием между этими течениями стало отношение к вопросу восприятия архитектуры человеком:

• Конструктивизм пропагандировал функциональный метод как сумму множества факторов (социальных, технических), детерминирующих процесс создания сооружения, но не уделял внимания психофизическим законам.
• Рационалисты ратовали за необходимость анализа личностных особенностей восприятия архитектурных построек.

В дальнейшем представители данных направлений образовали два творческих объединения: ОСА и АСНОВА.
ОСА (Объединение современных архитекторов) – детище конструктивистов, появившееся в 1925 г. У истоков создания стояли братья Веснины и Моисей Гинзбург.

Конструктивизм в архитектуре

Концептуально конструктивизм в архитектуре исходил из стремления преобразовать внешнюю среду, подчинить имеющиеся средства и материалы решению прикладных задач. Выразительность конструкции заключалась не в декоративном оформлении, а в динамичном сочетании вертикальных и горизонтальных линий, цветовой и пространственной свободе плана возводимого сооружения. Конструктивисты мыслили категориями эргономичности и целесообразности. Создаваемые ими проекты представляли собой функционально слаженные механизмы, призванные организовать производственно-бытовые процессы. Идейные принципы конструктивизма особенно явно проявились во время презентации конкурсных проектов здания Дворца труда в Москве. Вариант, предложенный братьями Весниными, получил особое признание за прогрессивное архитектурное видение а области стиля, структуры и технических особенностей. К 30-му году 20 века конструктивизм вступил в зрелую фазу развития. Специалисты стали опираться на методы научного анализа и пропагандировать идеи, согласно которым форма архитектурного организма должна соответствовать реализуемой им функции.

Дворец культуры ЗИЛа и общежитие-коммуна Текстильного института – яркие образчики функционального подхода конструктивистов. Этот период также характеризуется заимствованием принципов Ле Корбюзье, среди которых — отсутствие ограничений в разработке деталей внутреннего и внешнего пространства, использование железобетонных столбов-опор и возведение плоской крыши-террасы.
Архитектурный язык конструктивистов нашел отражение и в печатной форме: с 1926 по 1930 год ими издавался журнал «СА» («Современная архитектура»).

Рационализм в архитектуре

Во главе рационалистического направления стояли Владимир Кринский и Николай Ладовский. По их инициативе в 1923 году возникла Ассоциация новых архитекторов – АСНОВА.

Рационалисты выступали за аналитическое переосмысление наследия прошлого. Пространство и объем являлись основополагающими инструментами творческой работы. Исследовательская стратегия рационалистов выражалась в стремлении выявить особенности и закономерности психо-эмоционального восприятия архитектурной сооружения, в связи с чем многие сторонники данного веяния занимались преподаванием (Вхутемас, Гинхук) или были задействованы в градостроительной сфере.

Ориентация на кабинетные исследования, а не на практику, привела к тому, что после рационалистов фактически не осталось реально воплощенных проектов. Исключение составил жилой комплекс, расположенный недалеко от Шуховской башни (Шаболовский район).
Особняком от этих двух направлений стоял Константин Мельников. Его понимание роли архитектуры, нестандартное отношение к объему и форме нашли отражение в знаменитом павильоне «Махорка», получившим повышенное внимание на Всероссийской сельско-хозяйственной выставке. Неформатный геометризм конструкции Мельникова (консольные свесы, отказ от линейной поверхности крыши в пользу односкатной, внешняя, ничем не декорированная, винтовая лестница и открытые пространства фасада для рекламы) подняли совершенно новый пласт в архитектуре России 1920-1930 гг и положили начало другим новаторским проектам архитектора: гаражи, клубы и дома культуры.
Научное наследие рационалистов (Лисицкого, Балихина, Ладовского), развитые ими и актуальные до сих пор психоаналитический и макетный методы; эксперименты конструктивистов в области работы с пространством и цветом (Леонидов, Николаев. Братья Веснины), персональные достижения архитекторов-неформалов (Мельников, Голосов) стали показателем того, что архитектура России 1910-1930 гг. взрастила поколение людей, способных совершить конструктивный прорыв из традиционный архитектурной оболочки и тем самым оказать воздействие на мировые тенденции.

Авангард и другие виды искусств

Авангардисты искали возможности для творческого поиска в различных областях искусства. Особенно явно такая тенденция проявилась в 1918-1924 годы. Это время характеризовалось открытостью профессиональных границ: скульпторы, архитекторы, художники, театралы тесно взаимодействовали друг с другом:

• Александр Веснин создавал оформительские декорации для спектаклей,
• Эль Лисицкий проектировал горизонтальные небоскребы для Москвы,
• конструктивист Александр Родченко достиг значительных успехов в области фотомонтажа,
• а Николай Ладовский занимался вопросами скульптурно — архитектурного синтеза.

Целью такого сотрудничества было формирование универсальной художественной среды, пронизывающей и объединяющей все области искусства.

Успехи симбиоза различных жанров и сфер были продемонстрированы в 1923 году на Сельскохозяйственной выставке в Москве. Представленные проекты являлись отражением первых опытов гармоничного сочетания архитектуры, скульптуры и монументальной живописи.
Но уже во второй половине 1920-х гг. скульптура выпадает из сферы архитектурных интересов, а живописи отводится место служебного инструмента оформления стен в общественных заведениях. Возрастает роль промышленного дизайна и колористики. Точкой соприкосновения архитекторов и художников выступают вопросы проектирования предметов мебели и оформления интерьеров. Разработкой оригинальной мебели, в частности, занимался Александр Родченко.

Значение архитектурного авангарда в России

Творческое преломление достижений различных областей искусства, и, самое главное, уникальные методы работы с объемно-пространственными категориями и материалами создали неповторимый облик российского авангарда 20-х гг, повлиявший на формирование стиля работы таких признанных мастеров современности как Заха Хадид, Стивен Холл, Тадао Андо. Но золотая пора самого направления длилась недолго. Распределение призов за проект Дворца советов дало понять, что методы конструктивистов и рационалистов потеряли свою целесообразность в глазах политических лидеров. К середине 30-х гг. наметился возврат к канонам классицизма в архитектуре: возросла значимость декора и величественной трафаретности внешнего облика зданий.

Зародился постконструктивизм, продуктивно использующий авангардистские приемы работы с объемом, формой и цветом под внешней оболочкой неоклассики. Ситуация изменилась в середине 20 века.

Архитектура уже советского авангарда 60-70 гг. представляла собой уникальный симбиоз богатого наследия 20-30 гг. с новыми идеями и техническими разработками. Зодчие стремились соединить лаконизм форм с функционально-эстетическими элементами. Именно в это время искусствовед Селим Хан – Магомедов начал сбор документальной информации об архитектуре авангарда 20-х гг. Ценные интервью, схемы, чертежи и наброски находятся в сохранности в архивах, чего нельзя сказать о памятниках архитектуры модерна. Реформаторские настроения нынешнего времени, в своей безудержности и неумеренности, практически не оставляют шансов на сохранение архитектурного наследия предыдущих лет.

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость – поделитесь

Архитектура авангарда. Новый город – Еврейский музей и центр толерантности — Учёба.ру

Высшее образование онлайн

Федеральный проект дистанционного образования.

Я б в нефтяники пошел!

Пройди тест, узнай свою будущую профессию и как её получить.

Химия и биотехнологии в РТУ МИРЭА

120 лет опыта подготовки

Международный колледж искусств и коммуникаций

МКИК — современный колледж

Английский язык

Совместно с экспертами Wall Street English мы решили рассказать об английском языке так, чтобы его захотелось выучить.

15 правил безопасного поведения в интернете

Простые, но важные правила безопасного поведения в Сети.

Олимпиады для школьников

Перечень, календарь, уровни, льготы.

Первый экономический

Рассказываем о том, чем живёт и как устроен РЭУ имени Г.В. Плеханова.

Билет в Голландию

Участвуй в конкурсе и выиграй поездку в Голландию на обучение в одной из летних школ Университета Радбауд.

Цифровые герои

Они создают интернет-сервисы, социальные сети, игры и приложения, которыми ежедневно пользуются миллионы людей во всём мире.

Работа будущего

Как новые технологии, научные открытия и инновации изменят ландшафт на рынке труда в ближайшие 20-30 лет

Профессии мечты

Совместно с центром онлайн-обучения Фоксфорд мы решили узнать у школьников, кем они мечтают стать и куда планируют поступать.

Экономическое образование

О том, что собой представляет современная экономика, и какие карьерные перспективы открываются перед будущими экономистами.

Гуманитарная сфера

Разговариваем с экспертами о важности гуманитарного образования и областях его применения на практике.

Молодые инженеры

Инженерные специальности становятся всё более востребованными и перспективными.

Табель о рангах

Что такое гражданская служба, кто такие госслужащие и какое образование является хорошим стартом для будущих чиновников.

Карьера в нефтехимии

Нефтехимия — это инновации, реальное производство продукции, которая есть в каждом доме.

«Время, вперед!» Архитектура ленинградского авангарда

Продолжительность:

3 часа

Место сбора:

Ст. м. Площадь Мужества, в вестибюле метро на выход

В 1920-х – начале 1930-х годов в Ленинград стали массово переезжать новые жители, их нужно было селить, кормить, образовывать, развлекать, и, наконец, мыть. Перед архитекторами стояла задача придумать новые формы для этой новой реальности – не индивидуальной, а коллективной. То, как архитекторы справились с этим, мы увидим на примере архитектуры ленинградского авангарда. 

На экскурсии мы отправимся смотреть, казалось бы, прошлое – но увидим будущее. Новаторские здания авангарда и идеи, заложенные в них, опережали время не только сто лет назад, но и опережают сейчас.

Во время экскурсии «Время, вперед!» вы увидите:

• круглые бани в Лесном;
• Кушелевский хлебозавод, работающий с 1933 года;
• отреставрированную силовую подстанцию фабрики «Красное знамя»;
• элитный конструктивистский жилой дом – Первый жилой дом Ленсовета.

А еще вы узнаете:

• как достижения 1920-х повлияли на развитие архитектуры XX и XXI  века;
• кто такие Никольский, Мунц, Левинсон, Мендельсон – важные имена в ленинградском авангарде;
• удобно ли мыться в круглых банях;
• как советская власть облегчила женщинам домашний быт.​

Продолжительность: 3 часа.

Где начинаем: ст.м. Площадь Мужества, в вестибюле метро на выход

Где заканчиваем: м. Чкаловская.

Организационные моменты: 

• Предварительная покупка билетов обязательна! Если у вас возникли трудности с оплатой на сайте, то позвоните нам, пожалуйста, по телефону 748-26-50, и мы найдем решение.

• Во время экскурсии мы будем перемещаться по городу на комфортабельном микроавтобусе и выходить на улицу в определённых точках осмотра объектов. Поэтому одевайтесь, пожалуйста, по погоде и надевайте удобную обувь.  

• Экскурсия будет проходить с использованием радиогидов, к которым подключаются наушники, выданные нашим гидом. Если есть необходимость использовать свои наушники, то рекомендуем позаботиться об этом заранее и взять их с собой на экскурсию. 

• Экскурсия проходит в мини-группе не более 15 человек. Это позволит экскурсантам рассмотреть каждый объект без помех и комфортно пообщаться с гидом.

• Детям младше 14 лет материал может показаться сложным. Но мы оставляем на усмотрение родителей степень интереса нашего повествования для ребенка.

• Детям любого возраста необходимо покупать стандартный билет, так как по правилам на каждого человека, будь то взрослый или ребёнок, нужно отдельное место в автобусе. Если ребёнку меньше 7-ми лет, то помимо покупки билета, необходимо взять с собой бустер (люльку без базы для крепления на кресло и пристёгивания ремнём). В таком случае перед покупкой билетов нужно связаться с нашими менеджерами по номеру 8 (812) 748-26-50 и предупредить о ребёнке в автобусе.

• Вы узнаете нашего гида по табличке с надписью «Петербург глазами инженера». 

Внимание! В связи с угрозой распространения коронавирусной инфекции в начале экскурсии каждому экскурсанту будут предложены средства индивидуальной защиты (маска, перчатки), а также произведена бесконтактная термометрия. Разрешается использовать свои средства защиты. Мы будем вынуждены отказать в посещении экскурсии гостям с признаками ОРВИ, повышенной температурой или при отказе от использования средств индивидуальной защиты.

Ноябрь (1 событие):

13 Ноября (сб) 12:00

Паршина Дарья

Живем вместе, едим вместе, спим вместе: архитектура авангарда | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Начиная с 1993 года, британец Ричард Пэр фотографировал в городах бывшего СССР – Москве, Ленинграде, Баку, Киеве и других – образцы конструктивистской архитектуры первых послереволюционных лет. Они вошли в экспозицию выставки “Baumeister der Revolution” (“Зодчие революции”), которая открыта в Берлине до 9 июля.

Уникальные проекты

Новое время и новые мечты поставили тогда перед архитекторами совершенно новые задачи. Надо было строить то, что еще никогда не строилось: рабочие клубы, санатории для трудящихся, дома-коммуны, фабрики-кухни… Все это надо было сначала придумать, теоретически обосновать. Во многие группы архитекторов, работавших над тем или иным “зданием нового типа”, входили искусствоведы, художники, историки. Чуть ли не каждый такой проект представлял собой уникальный вид сооружения и в то же время мыслился как типовой.

Хлебозавод № 5. Москва, 1931 год. Фотография 1938 года

Из столь типичного для послереволюционной эпохи социокультурного явления как жилые дома-коммуны в экспозиции особенно хорошо представлен Дом Наркомфина, построенный в 1930-е года в Москве по проекту Моисея Гинзбурга и Игнатия Милиниса. Он мыслился как целый комплекс: жилой дом плюс так называемый “коммунальный блок”, включавший корпуса культурно-бытового назначения (детский сад, спортзал, библиотеку, столовую, прачечную и т. д.). В вытянутом шестиэтажном жилом блоке размещались коммунальные квартиры, каждая была рассчитана на 50 семей с общей гостиной, кухней, большими коллективными спальнями. Собственно “семейного” в таком быте оставалось очень мало. Дети проводили очень мало времени с родителями, да и родителям остаться наедине друг с другом было непросто.

Объявлена война кухням

“Пролетариат, – писал тогда архитектор Николай Кузьмин, – должен немедленно приступить к уничтожению семьи как органа угнетения и эксплуатации”. Не все мыслили и проектировали столь радикально, но принцип “обобществления быта” оставался главенствующим для всех. Даже в знаменитом Доме на набережной, предназначенном для высшей номенклатуры, в некоторых квартирах вообще не планировались кухни. Даже слово такое начало исчезать из официального лексикона: стали говорить “пищеблок”. Женщину предполагалось освободить от домашнего хозяйства и воспитания детей, сделав ее полноправным строителем светлого будущего. Государству нужны были дополнительные рабочие руки.

Городок чекистов в Екатеринбурге. Лестница. Фотография Ричарда Пэра (1999 год)

Гимном тогдашнему “коренному переустройству быта” звучат строчки из романа Юрия Олеши “Зависть”: “Объявлена война кухням. Тысячу кухонь можно считать покоренными… Это будет индустриализация кухонь”. Апофеозом такой индустриализации стало создание фабрик-кухонь – громадных предприятий общественного питания (тогда, собственно, и родилось слово “общепит”).

Как рассказывают фотографии Ричарда Пэра и каталог к берлинской выставке, самой крупной из них стала Нарвская фабрика-кухня, построенная в 1930 году в Ленинграде (арх. Барутчев, Гильтер и другие). В одном комплексе с ней – Кировский универмаг. Фабрика-кухня располагалась с его тыльной стороны. Здесь не только варили первое, второе и компот, но и кормили в огромных залах самообслуживания, “собирали” комплексные обеды в большие термосы, которые развозились по близлежащим промышленным предприятиям, и продавали полуфабрикаты в кулинарии.

На плоской крыше (еще одна типичная для того времени деталь) было устроено что-то вроде беседок для вкушания пищи на свежем воздухе. Но погода в Ленинграде редко к этому располагает, и позже всё застроили, что испортило внешний облик здания. Кстати, и на крыше Дома Наркомфина должны были расти сады, которые так никогда и не были разбиты. Одна из фотографий показывает, во что превратились эти недостроенные “пентхаузы”: печальное зрелище… Дом Наркомфина – выдающийся памятник архитектуры конструктивизма – вообще находится в страшном состоянии. Его давно и практически полностью расселили, московские власти (и старые, и новые) относятся к нему безразлично, и только отдельные энтузиасты пытаются что-то сделать для его спасения.

На что денег не жалко

Современное состояние архитектурных шедевров, созданных в СССР в 20-е – начале 30-х, вызывает настоящий шок. Это одно из самых сильных впечатлений, которые оставляют фотографии в берлинском культурном центре Martin-Gropius-Bau. Что-то вообще безвозвратно утеряно. Снесены, например, эллипсоидная железобетонная вышка для прыжков в воду, построенная архитектором Василием Осьмаком на стадионе “Динамо” в Киеве, и такая же вышка и в Москве. На общежитие Текстильного института, построенное талантливейшим Иваном Николаевым в 1929-31 годах, просто страшно смотреть. Части бетонного навеса словно выел какой-то гигантский сказочный зверь, все рушится, обваливается…

Шуховская башня. Москва, 1920-22 годы. Фотография Ричарда Пэра (1998 год)

Стоит, но перестроен и тем самым изуродован Дом культуры имени Зуева в Москве (закрыты лоджии, снесена остекленная галерея, замурована часть окон). В плохом состоянии находится и Дом культуры имени Русакова, построенный Константином Мельниковым. Да и будущее знаменитого дома-мастерской Мельникова в Кривоарбатском переулке по разным причинам (правовая ситуация, наследственные споры, некачественная реставрация 90-х годов, интенсивное строительство вокруг памятника архитектуры) продолжает вызывать тревогу. На какую фотографию ни взглянешь – покосившиеся балконы, осыпающаяся штукатурка, потрескавшиеся ступени лестниц, плесень и сырость на стенах…

При этом ни Ричард Пэр, ни организаторы выставки вовсе не искали и не хотели подчеркивать “негатив”. Наоборот: фотограф находил самые интересные ракурсы, мизансцены, крупно выделял архитектурные детали… Его фотографии Шуховской башни вполне могут сравниться с классическими снимками Родченко. Кроме того приведены не только отрицательные примеры. Целый зал отвели сооружению, которое находится в прекрасном состоянии, о котором государство заботится и денег на него, судя по всему, не жалеет. Это мавзолей Ленина.

А рядом с вами есть подобные памятники архитектуры? Наш адрес: [email protected]

Появилась онлайн-карта архитектуры авангарда «Бахметьевский гараж и вокруг него»

Похожие статьи

Культ цикличности На плато Гиза в рамках биеннале современного искусства в Египте 2021 реализована инсталляция Александра Пономарева Уроборос. Ажурный XX-конструктив Во дворе Музея архитектуры на Воздвиженке установлена инсталляция группы DNK ag. Она приурочена к 20-летнему юбилею бюро, и впервые была показана на Арх Москве. Предполагается, что объект простоит во дворе музея один год и послужит началом для новой традиции – регулярно обновляемого выставочного проекта «Современная архитектура во дворе МУАРа». 180 человек одних партнеров Крупнейшим акционером Foster + Partners стала частная канадская инвестиционная фирма. Финансовое вливание позволит архитектурному бюро развиваться дальше, в том числе расширять число партнеров и обеспечивать их преемственность. Дело роботов В Амстердаме установили первый в мире стальной мост, напечатанный на 3D-принтере. Собственно производством занимались четыре робота. Галька на берегу Проект аэропорта в Геленджике от АБ «Цимайло, Ляшенко и Партнеры» стал единственным российским победителем премии Architizer A+Awards 2021 года. Игра в кубе В Minecraft создана виртуальная копия двух зданий Дарвиновского музея: модернистского и постмодернистского, типично-«лужковского». Можно гулять как снаружи, так и по залам. Пять нелинейных Вчера на МУФ анонсировали новый масштабный проект Zaha Hadid architects для Москвы – многофункциональный ЖК Union towers, спроектированный в 82 квартале Хорошево-Мневников по заказу концерна КРОСТ. Выше всех «Газпром» обещает построить в Петербурге башню высотой 703 метра. Рядом с Лахта центром должен появиться небоскреб Лахта-2, а автор – тот же, Тони Кеттл, только он уже не работает в RJMJ. Не только Алёнка Музей Cтрит-арта запускает он-лайн курс по паблик-арту, который поможет архитекторам актуализировать свои проекты при помощи современного искусства. Возможности ограничений МАРШ проводит весенний интенсив для архитекторов и кураторов выставок с практикой в реальных музеях. А здесь – его куратор Егор Ларичев объясняет, как полезны архитекторам и кураторам ограничения, и как их много для участников курса. Все, кто не испугается, присоединяйтесь. Истина в Зодчестве Алексей Комов выбран куратором следующего фестиваля «Зодчество». Тема – «Истина». Рассматриваем выдержки из тезисов программы. «Ориентация на неудачу» Foster + Partners и Zaha Hadid Architects вышли из-за идеологических разногласий из архитектурного объединения Architects Declare, созданного для борьбы с изменением климата и сохранения биоразнообразия. Контакт В Риме, в Центральном институте графики, открылась выставка Сергея Чобана «Оттиск будущего. Судьба города Пиранези». Она включает четыре гравюры, чьим источником послужили римские ведуты XVIII века, дополненные футуристическими вкраплениями, и много рисунков, исследующих ту же тему, подчас очень экспрессивно. Вопросы выставка ставит, а ответов, как кажется, не дает. Поскольку в Рим сейчас съездить проблематично, рассматриваем картинки. Внезапный вызов к доске Королевский институт британских архитекторов (RIBA) представил программу развития «Путь вперед», предполагающий переаттестацию его членов каждые пять лет и изменения в программе сертифицированных им вузов в пользу технических дисциплин. Причины – итоги расследования катастрофического пожара в лондонской жилой башне Grenfell и «климатическая ЧС». Вопросы к закону об архитектурной деятельности Мария Элькина, Сергей Чобан и Олег Шапиро опубликовали письмо – фактически петицию – с призывом не принимать закон об архитектурной деятельности в нынешней редакции. Письмо призывают подписывать и отправлять на подпись коллегам. От фундамента до ложки Ориентируясь на вкус друзей-заказчиков, архитекторы Ольга Буденная и Роман Леонидов задумали и осуществили дом в ближнем Подмосковье как игру в ар-нуво. А заодно обогатили типологию частного жилья современными функциями гаражного лофта и детской художественной студии-мастерской. Критика единомышленников Foster + Partners, одни из инициаторов-подписантов экологического архитектурного манифеста Architects Declare, подверглись критике за два недавних проекта «курортных» аэропортов для Саудовской Аравии, так как авиасообщение считается самым разрушительным для окружающей среды видом транспорта. Все о Эве Общим голосованием студентов и преподавателей лондонской школы Архитектурной ассоциации выражено недоверие директору этого ведущего мирового вуза, Эве Франк-и-Жилаберт, и отвергнут ее план развития школы на ближайшие пять лет. В ответ в управляющий совет АА поступило письмо известных практиков, теоретиков и исследователей архитектуры, называющих итог голосования результатом сексизма и предвзятости. На youtube появился видеоблог Анны Мартовицкой об архитектуре Обзоры новых книг и журналов по архитектуре и урбанистике, рецензии на самые заметные постройки современности и интервью с их авторами. «Восток»+Martela победили в конкурсе на концепцию школы… Норману Фостеру – 85 Мастеру архитектурного хай-тека, любителю лыжных марафонов, а с недавних пор еще и звезде Instagram, британцу Норману Фостеру исполнилось сегодня 85 лет. Из «муравейника» в «город-сад» МАРШ запускает он-лайн-интенсив, посвященный экологически устойчивому развитию территорий. Об актуальности темы для российских регионов рассказывает куратор курса и наблюдатель ООН Ангелина Давыдова. Драгоценное пространство Evotion design и T+T architects сообщили о завершении интерьера штаб-квартиры Сбербанка на Кутузовском проспекте. В центре атриума здесь парит переговорная-«Диамант», и все похоже на шкатулку с драгоценностями, в том числе высокотехнологичными. Имена многократного использования Дублинское бюро Grafton стало лауреатом Притцкеровской премии-2020: это лишь последняя из града наград и других знаков признания, который сыпется на основательниц этой мастерской в последние годы. Проектируя себя В марте в МАРШ стартуют два интенсива, которые помогут архитекторам выстроить бизнес-стратегию, а также найти и сформулировать миссию. Подробности от куратора курса. Мёд и медь Архитектор Роман Леонидов спроектировал подмосковный Cool House в райтовском духе, распластав его параллельно земле и подчеркнув горизонтали. Цветовая композиция основана на сопоставлении теплого медового дерева и холодной бирюзовой меди. Три январские неудачи Бьярке Ингельса Основатель BIG подвергся критике из-за деловой встречи с бразильским президентом, известным своими крайне правыми взглядами и отрицанием экологических проблем Амазонии, лишился поста главного архитектора в WeWork и был отстранен от участия в проектировании небоскреба для нью-йоркского ВТЦ. Век бетона 23 января исполнилось 100 лет Готфриду Бёму, первому немецкому лауреату Притцкеровской премии и создателю церквей и ратуш, напоминающих скульптуры из бетона. Он каждый день бывает в бюро и наставляет сыновей-архитекторов. Небо становится ближе В проекте Спортпарка в Тушино архитекторы бюро ASADOV объединили бассейны, каток, гимнастические залы и теннисные корты под общим «небом» – гигантской перголой из деревоклеёных конструкций, создав убедительный образ экологической архитектуры. «В чем наша роль?» Дэвид Чипперфильд на 2020 год станет приглашенным главным редактором журнала Domus.

Технологии и материалы

Важная часть знаковой реконструкции Премиальная сантехника компании Duravit использована при реконструкции московской ГЭС-2 по проекту Ренцо Пьяно для фонда современного искусства V-A-C. Гуляют все! Как сделать уличную площадку интересной для разных категорий горожан, знает компания Lappset: мини-футбол и паркур для подростков, эффективные тренировки для взрослых и развитие координации движений для пожилых. Корабль на берегу города Образ двух глядящихся друг в друга озер; или космического паруса, наводящего тень и освещающего одновременно; или корабля, соединяющего город и бухту; все это – здание Центра культуры и конгрессов в Люцерне. А материальность этому метафорическому плаванию обеспечивают серебристые сверхлегкие сотовые панели ALUCORE ®. Противоскользящая поверхность BetteAntirutsch Максимальная безопасность в душе и ванне благодаря защите от скольжения Каменная речка Компания Zabor Modern представляет технологию ограждения без столбов и фундамента, которая позволяет экономить на монтаже и добиваться высоких эстетических решений. «ОРТОСТ-ФАСАД»: мы знаем фасады от «А» до «Я» Компания «ОРТОСТ-ФАСАД» завершила выполнение работ по проектированию, изготовлению и монтажу уникальной подсистемы и фасадных панелей с интегрированным клинкерным кирпичом на ЖК «Садовые кварталы». Новый взгляд на архитектуру вокзала Станция метро «Прокшино» Тектоника, фактура, надежность: за что мы любим кирпичные. .. У многих вещей есть свой канонический образ, так кирпич обычно ассоциируется с однотонной кладкой терракотового цвета. Однако новый, третий по счету, выпуск каталога облицовочного кирпича Terca полностью разрушает стереотипы. Представленные в нем образцы настолько многочисленно-разнообразны, что для путешествия по страницам каталога читателю потребуется свой Вергилий. Отчасти выполняя его функцию, расскажем о трёх, по нашему мнению, самых интересных и привлекательных видах кирпича из этого каталога. i. NNOVATION NOW!
Цикл видеоконференций от SCHÜCO
14 октября,… Для архитекторов, проектировщиков, фасадных компаний и всех, кто хочет оставаться на пике технологий рынка светопрозрачных конструкций. COR-TEN^® как подлинность Материал с высокой эстетической емкостью обещает быть вечным, но только в том случае, если произведен по правильной технологии. Рассказываем об особенностях оригинальной стали COR-TEN® и рассматриваем российские объекты, на которых она уже применена. Хорошо забытое старое Что можно почерпнуть из дореволюционных книг современному заказчику и производителю кирпича? Рассказывает директор компании «Кирилл» Дмитрий Самылин. BTicino: сделано в Италии Компания BTicino, итальянский бренд Группы Legrand, пересмотрела подход к электрике дома и сделала из розеток и выключателей функциональные произведения искусства. Рынок стройматериалов 2021: дефицит или будущий кризис? Колонка от директора компании «Кирилл» Дмитрия Самылина о влиянии карантина на рынок строительных материалов и возможности избежать последствий кризиса по сценарию 2008 года. Ванны BETTE: полное погружение Представительство Bette в России открыло новый офис с премиальной продукцией! Элегантность, неподвластная времени Резиденция «Вишневый сад» на территории киноконцерна «Мосфильм», с вишневым садом во дворе и парком вокруг – это чистый этюд из стекла, камня и клинкерного кирпича. Архитектура простых объемов открыта в природу, а клинкер придает ансамблю вневременность. Настоящее и будущее алюминиевого гиганта: чем живет… 2021 год стал для Группы компаний «АЛЮТЕХ» юбилейным – крупнейший производственно-сбытовой холдинг в Европе в сентябре отметил свое 25-летие. Статья – о флагмане холдинга, заводе «АлюминТехно». Топовые BIM-модели Cersanit для интерьера ванной под ключ BIM-технологии позволяют проектировщикам не только создавать 3D картинку, но и разрабатывать целую базу данных, где будет храниться вся информация об объекте с детальными характеристиками. Виртуальная копия здания хранит всю информацию об изменениях на каждом этапе, помогает поддерживать высокую производительность работы, сокращает время на пересчёт, позволяет детально проработать параметры и размеры блоков. Золото на голубом – новое прочтение В постиндустриальном районе Милана завершается строительство делового кластера The Sign. Комплекс станет функциональной и визуальной доминантой района – в нем разместятся множество деловых и общественных зон, а его сияющие золотыми фрагментами фасады будут привлекать внимание издалека. Золото на фасаде – панели ALUCOBOND® naturAL Gold от компании 3A Composites. Многоликий габион У габионов Zabor Modern, помимо эффектного внешнего вида, есть неочевидное преимущество: этот тип ограждения не требует фундаментных работ, благодаря чему устанавливать его можно даже там, где другой забор не пройдет по нормам. Кроме того, конструкция подходит и для ландшафтных решений. Delabie идет в школу Рассказываем о дизайнерских и инженерных разработках компании Delabie, которые могут быть полезны при обустройстве санузлов в детских учреждениях: блокировка кипятка, снижение расхода воды, самоочищение и многое другое.

Сейчас на главной

Легкость бытия Цветет сакура, у костра завязалась беседа, в бассейне шумно возятся дети – это не отпускные картинки, а повседневная жизнь дворов киевского ЖК «Файна Таун». Разбираемся, из чего состоит придуманная архитекторами утопия, и каким образом ее удалось воплотить. Чувство ритма на фасаде Студенческое общежитие по проекту Макса Дудлера отмечает въезд в Ганновер с севера и начало нового района – преображенной промзоны. Лучшее типовое: социальные объекты Публикуем работы победителей четвертой номинации конкурса Дом. рф на лучшие типовые проекты: в этом выпуске школы, детские сады и фельдешрский пункт, выполненные с использованием деревянных несущих строительных конструкций. Элина Туктамишева: «Трын*Трава» на стыке арта и быта,… Куратор выставки «Трын*Трава. Современный русский стиль», проходящей в этом году в четвертый раз – об истории создания проекта и русском стиле «без нафталина». Пространственное измерение литературы Музей Ганса Христиана Андерсена в Оденсе по проекту Кэнго Кумы дополнил исторический дом, в котором родился писатель. Сохранить окна ТАСС! Фасады здания ТАСС Виктора Егерева вновь планируют ремонтировать, и, поскольку статуса ОКН у здания нет, есть вероятность, что хорошо известное произведение московского модернизма будет существенно искажено. Собираем подписи за присвоение зданию статуса объекта наследия и охрану его подлинного облика. Черный лес Небольшое помещение инфоцентра от бюро NOYD не просто знакомит посетителя с историей бывшего расстрельного полигона, но и вызывает глубокий эмоциональный отклик. Дух общинности Реконструкция католической церкви Санкт-Фиделис в Штутгарте по проекту schleicher.ragaller architekten. Треугольно-складчатая структура Проект нового терминала аэропорта имени Муравьева-Амурского в Благовещенске предлагает архитектуру, решенную посредством модульной формы, – наделенная особой символикой, она становится основой как для несущих конструкций здания, так и для пластики его фасада, и отзывается в декоративных фрагментах интерьера. Наука и магия Опубликована запись лекции Григория Ревзина «Почему архитекторы перестали быть креативным классом?», прочитанной 25 октября в пространстве «Точка кипения». Дыхание востока Проектируя жилой комплекс для Ташкента, GENPRO обращается к традиционной архитектуре и современным тенденциям, стремясь к эмоциональности и эффектности: решетки панжара и мишрабии соседствуют с вертикальным озеленением и параметрическим орнаментом, а тематические корпуса домов – с хлопковой аллеей и восточным базаром. По каменной дуге Арт-объект студий Sans façon и KHBT в шотландском городе Инвернесс позволяет жителям заново оценить знакомый ландшафт. Лучшее типовое: многоквартирный дом Публикуем работы победителей третьей номинации конкурса Дом.рф на лучшие типовые проекты: в этом выпуске многоэтажные многоквартирные жилые дома с использованием деревянных несущих конструкций. Красный двор В жилом комплексе Ilot Queyries в Бордо по проекту MVRDV соединены человеческий масштаб и разнообразие традиционного города с экологичностью, высокой инсоляцией и комфортом современной застройки. Новая высота Бюро Visota представляет четвертый дом культуры, который ждет реновация в рамках проекта «Идентичность в типовом», на этот раз – в Якутске. Конкурсы и премии для архитекторов. Выпуск #251 Маленькая школа в Индии, инновационная ферма в Гане и ежегодная премия Чикагского Атенеума. Тундра на крыше Комплекс Living Landscape по проекту бюро Jakob+MacFarlane задуман как самое большое деревянное сооружение Исландии и «инструмент» для регенерации ее экосистем. Черно-белая Казань Знакомим читателей с проектом Андрея Ефимова и приглашаем начинающих архитектурных фотографов рассказать о себе на страницах Архи. ру Классика для современников Архитекторы бюро Megabudka выполнили проект комплекса гостиницы и апартаментов класса deluxe в центре новой федеральной территории «Сириус». Сдержанно-классичное решение фасадов заставило нас задуматься о цикличности столетий. Михаил Филиппов: «В ордерной системе проявляется… Реализовав свою градостроительную методику в построенном в Сочи Горки-городе, крупных градостроительных проектах в Тюмени и в Сыктывкаре, известный архитектор-неоклассик Михаил Филиппов занялся оформлением своей методики в учебник. Некоторые постулаты своей теории архитектор изложил в интервью для archi. ru. Театральное производство Новое здание женевского театра Comédie de Genève по проекту FRES architectes. Минус дает плюс «Углеродно негативный» культурный центр в Шеллефтео на севере Швеции построен из местного дерева, включая 20-этажный гостиничный корпус. Авторы проекта – бюро White. Сколько стоил дом на Моховой? Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома. Культ цикличности На плато Гиза в рамках биеннале современного искусства в Египте 2021 реализована инсталляция Александра Пономарева Уроборос. Слияние с природой В североитальянском доме по проекту Карло Ратти и Итало Рота ключевое место занимает 10-метровый фикус. Garage Screen: шесть вариантов Показываем работы всех финалистов конкурса на проект летнего кинотеатра музея «Гараж» – с комментариями авторов. Удар крученым Тотан Кузембаев спроектировал дом из CLT-панелей в Пирогово. Он называется СЛАЙС. Предполагается, что проект стандартизированный и будет тиражироваться. Урбанизированное междуречье Проект-победитель конкурса Малых городов для Сызрани от творческой мастерской ТМ продолжает развитие кремлевской набережной, раскрывает живописные панорамы и способствует очищению рек. Ажурный XX-конструктив Во дворе Музея архитектуры на Воздвиженке установлена инсталляция группы DNK ag. Она приурочена к 20-летнему юбилею бюро, и впервые была показана на Арх Москве. Предполагается, что объект простоит во дворе музея один год и послужит началом для новой традиции – регулярно обновляемого выставочного проекта «Современная архитектура во дворе МУАРа». Энергетика эксприматики Павильон, реализованный по проекту Сергея Чобана на всемирной ЭКСПО 2020 в Дубае, – яркое и цельное архитектурное высказывание, образность которого восходит к авангардным графическим экспериментам Якова Чернихова, но допускает множество трактовок. Павильон похож и на купольный храм, и на кружащуюся «Планету Россия», и на голову матрешки. Тем более что внутри, в ядре экспозиции – мозг. Внимательно рассматриваем и трактовки, и нюансы реализации.

Утопия авангарда – Троицкий вариант — Наука

Мария Гельфанд

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим…» — пели по всему миру в начале XX века. И хотя в оригинале эти строки звучат по-другому, в русском варианте в них слышится архитектурный оттенок. Не ограниченная старым миром (историей, классической традицией) архитектурная фантазия пережила в постреволюционной России бурный рассвет. Результатом этой фантазии стал русский конструктивизм — самый социально-ориентированный, радикальный и утопичный стиль из всех направлений мирового архитектурного авангарда.

Однако если со стороны традиции все ограничения были сняты, то уйти от жестких рамок, которые накладывал реальный уровень развития строительной индустрии того времени, архитекторы не могли. От эпохи 1920–1930-х годов до нас дошли немногие реализованные проекты (хрупкие прототипы, не рассчитанные на долгий срок эксплуатации) и большой пласт фантазийных проектов и теоретических исследований, проводившихся в учебных мастерских и профессиональных архитектурных объединениях (ОСА — Объединение современных архитекторов, АСНОВА — Ассоциация новых архитекторов). Такой отрыв архитектуры от реальной практики роднит ее с другими видами искусств, основанных на чистой фантазии, — живописью, графикой, скульптурой, литературой. Одновременно с этим отрывом можно наблюдать и встречный процесс. Задача «построить новый мир», общая для всех авангардистов, вовлекала в архитектуру людей, напрямую с ней не связанных, — художников, скульпторов, поэтов. «Планиты для землянитов» Казимира Малевича, «Башня Третьего Интернационала» Владимира Татлина, архитектурные фантазии Александра Родченко — эти работы находятся на стыке различных искусств, смешанных в плавильном котле русского авангарда.

Литература того времени тоже обращается к теме нового мира. Вычлененные из различных произведений описания городов, зданий, среды оказываются словесным выражением картин Малевича и проектов Ивана Леонидова. Если сложить эти описания в общую картину получится своего рода техническое задание на проектирование идеального города будущего.

Предтечи

Идеи социализма, построения нового мира и нового человека, зародившиеся во второй половине XIX века, заложили фундамент для революции в России. Вместе с этими идеями сформировалось представление о новой эстетике жизни, устройстве быта, архитектуре.

Основа основ для русских социалистов-революционеров — роман Николая Чернышевского «Что делать?» — содержит главу с описанием будущего социалистического мира. Это описание кажется очень похожим на то, о чем впоследствии будут писать Владимир Маяковский и Велимир Хлебников.

Архитектура будущего у Чернышевского — огромные отдельно стоящие здания -дома-коммуны, окруженные природой, вмещающие в себя все функции, необходимые для жизни людей. Города продолжают существовать, но функционируют теперь как место встречи, «сношения» между жителями коммун. Дома-коммуны состоят из внешней оболочки, защищающей от окружающей среды и позволяющей создать внутри тропическую оранжерею, и внутреннего ядра дома, окруженного этой оранжереей. Внешняя оболочка — тонкий металлический каркас, заполненный стеклом. Внутренний дом — каменные пилястры с окнами во всю высоту этажа, стекло занимает максимально возможную площадь фасада. Интерьер внутреннего дома — пол, потолок, мебель из алюминия, стеклянные стены, зеркала, закрывающие каменные простенки. Здание максимально прозрачно, связано с природой, превращается в огромный зимний сад.

Аналог из реального мира, подобранный Чернышевским для описания новой архитектуры, — «Хрустальный дворец» — оранжерея, построенная Джозефом Пэкстоном (Joseph Paxton) в 1851 году для Всемирной выставки в Лондоне (рис. 1). Восприятие этого сооружения как первого прототипа архитектуры будущего появилось у его современников на Западе практически сразу. Однако никакого идеологического содержания в нем не видели. Соединение новой архитектуры и нового социального устройства — черта, характерная для более позднего времени.

Рис. 1. Хрустальный дворец Дж. Пэкстона. В похожем доме, по Чернышевскому, могли бы жить такие люди, как Вера Павловна

Идеальный мир авангарда

В начале ХХ века казалось, что новый быт непременно придет следом за социальными изменениями. Однако разрушить старый мир проще, чем построить новый. Представление об идеальной среде переместилось в неопределенное будущее. Владимир Маяковский описывал ее в своих поэмах и пьесах. Велимир Хлебников посвятил этой теме эссе «Кол из будущего». Евгений Замятин в романе «Мы» превратил утопию авангарда в кошмар, разворачивающийся в таком же архитектурном контексте.

Рис. 2. Новая архитектура в «городе прошлецов». И. Леонидов, конкурсный проект здания Наркомтяжпрома на Красной площади (1934)

Во всех этих произведениях описан новый мир — альтернатива существующей городской среде. «Киргизское копченое селение», «дома-крысятники», «сдавленные в икру улицы» — так выглядела старая архитектура через призму авангарда. Новая архитектура — это свобода, простор, пространство, свет, воздух (рис. 2).

Новая градостроительная структура

Катастрофа, связанная с неприспособленностью существующей среды к резкому увеличению городского населения, выдвинула градостроительные вопросы на первый план. Архитекторы спорили о том, каким должен быть идеальный социалистический город. А литераторы описывали мир, в котором такой город уже построен.

У Хлебникова и Маяковского городская среда в привычном смысле слова перестает существовать: город становится группой отдельно стоящих домов. Поверхность земли между ними практически не используется, крыша становится главным фасадом, архитектура рассчитана на восприятие сверху.

У Замятина картина несколько другая. Его город имеет структуру ортогональной решетки с прямоугольной типовой застройкой. Дворы отсутствуют, улицы превращаются в проспекты — широкие, прямые, подходящие для прохода больших масс людей. Проспекты переходят в площади, сохраняющие свою привычную функцию, они служат местом сбора горожан в важных точках города.

В реальных проектах того времени воплотились все эти темы. Город точечных башен предлагали построить Иван Леонидов, Николай Ладовский и архитекторы его мастерской. Типовая линейная застройка встречается в проектах братьев Весниных, Эрнста Мая (рис. 3). Мечты о развитии воздухоплавания, восприятии архитектуры сверху появляются в работах Георгия Крутикова, Александра Родченко, Казимира Малевича.

Рис. 3. Прямые проспекты и бесконечные ряды одинаковых жилых домов не были фантазией Замятина — именно так выглядели реальные проекты городов того времени (Э. Май, конкурсный проект на застройку Магнитогорска, 1931)

Природа, окружающая среда

«Вы любите молнию в небе, а я — в электрическом утюге», — писал Маяковский Борису Пастернаку. Искусственное лучше естественного, хаос окружающей среды в авангардной утопии полностью подчиняется разуму человека.

Тон задал еще Чернышевский: в его романе описан метод орошения тканевого навеса над пашней, с помощью которого жители домов-коммун справлялись с жарой, создавая тень и искусственную прохладу. В той же главе он сравнивает электрический свет с дневным освещением и описывает тропический сад на берегу Оки — за стеклянными стенами оранжереи.

Маяковский в «Летающем пролетарии» упоминает «солнце искусственное в миллиард свечей», управление искусственными тучами и дождем, кино, проецируемое на облака. Тот же искусственный дождь и облачную проекцию описывает Хлебников.

Замятин пишет о стеклянной оболочке, закрывающей город от окружающей среды. Погода перестает как-либо влиять на жизнь за стеклянной стеной, солнце превращается в ровный рассеянный свет, живую зелень можно найти только в ботаническом саду.

Транспорт

Период между двумя мировыми войнами — золотой век авиации, с воздушным транспортом связываются большие надежды. Летающие пролетарии Маяковского и крылатые жители Хлебникова перемещаются по небу просто так или с помощью различных летательных аппаратов. Это делает крышу здания важным общественным пространством — на крышах организуют сады и оборудуют стартовые площадки, где собираются жители, провожая в путь очередной дирижабль. В произведении Замятина также упоминается воздушный транспорт, но только личный, в качестве общественного используется подземная железная дорога.

Еще одна важная идея того времени — объединение функции транспорта и жилья в одной мобильной жилой ячейке. Так, у Хлебникова человек путешествует вместе со своим домом — «стеклоящиком», который легко транспортировать с помощью пароходов и железной дороги. Жилые дома превращаются в металлические остовы, каркасы, в которые встраиваются эти «стеклоящики», подключаясь ко всем коммуникациям. О схожем способе передвижения упоминает и Маяковский: «Теперь приставил // крыло и колеса // да вместе с домом // взял // и понесся».

Идеи воздухоплавания и мобильной архитектуры занимали многих архитекторов. Наиболее яркое их выражение — дипломный проект студента ВХУТЕМАСа Георгия Крутикова (1928). По задумке Крутикова вся жилая архитектура переносится в небо и зависает в пространстве над землей. Для транспортной связи используются летающие ячейки, рассчитанные на одного человека (рис. 4). Эти ячейки, как и у Хлебникова, присоединяются к остову дома и могут служить стационарным жильем. Этот проект, вызвавший в свое время немало споров, стал классикой архитектуры 1920-х и часто упоминается для иллюстрации мечтательного характера той эпохи.

Рис. 4. Дипломный проект Г. Крутикова «Летающий город» сейчас выглядит так же фантастично, как и 89 лет назад

Жилье

Изменение быта в наибольшей степени влияет на типологию жилья. Отказ от частной собственности, от семьи и семейного воспитания детей, коллективизация бытовых процессов (приготовление пищи, стирка одежды), отказ от индивидуального времяпрепровождения в пользу коллективного досуга — все эти идеи находят отражение в проектах типового жилья 1920-х годов.

Рис. 5. Сочетание мечты о коллективном быте и экономической прагматики: кухонный элемент в жилых ячейках, рассчитанных на проживание 3–4 человек, занимал 1,4 м² (Стройком РСФСР, 1928)

Литература в основном отражает тенденции в реальном проектировании, а нередко и предвосхищает их: и у Маяковского, и у Замятина, и у Хлебникова жилое пространство теряет свои основные черты и начинает напоминать общежитие гостиничного типа (рис. 5). Хлебников выделяет для жизни человека одну или несколько жилых ячеек. Маяковский предлагает своему пролетарию наиболее роскошные условия — несколько комнат — спальни, столовые, детские (дети живут с отцом, но без матери), собственную ванную. У Замятина человеку предоставляется комната с письменным столом, двуспальной кроватью, шкафом.

Интересно, что в области жилья и быта литераторы оказались меньшими утопистами, чем архитекторы. Экономическая ситуация и жилищный кризис были таковы, что в профессиональных кругах того времени всерьез обсуждалась норма 5 м² индивидуальной площади на человека. Этого вполне достаточно для сна, остальное время человек должен проводить в коллективе. И если Маяковский предполагает для каждого человека свободный вечер, а Замятин — один незанятый час в день, то архитектор Николай Кузьмин и его единомышленники предлагали расписать жизнь человека в доме-коммуне до минуты. Еще один важный аспект — высота зданий. Маяковский упоминает о сорока этажах в домах-коммунах и фабричных корпусах сметанного завода. Хлебников пишет о высоте 200–400 саженей (больше 100 этажей). Его «замкоулы» — огромные дома, строящиеся на месте бывших улиц, окружены пустым пространством и соединяются стеклянными переходами с соседними замкоулами. Эти описания напоминают проекты жилых комбинатов Леонида Сабсовича и братьев Весниных, а фраза «Дома-стены стояли рядом, как три книги, стоящие ребром», кажется, и вовсе обращена в 1960-е годы (рис. 6).

Рис. 6. «Порядок развернутой книги; состоит из каменных стен под углом и стеклянных листов, комнатной ткани, веером расположенной внутри этих стен. Это дом-книга», — написал Велимир Хлебников за 50 лет до строительства проспекта Калинина

Строительные материалы

Прозрачность, легкость, чистота, свет — как и в утопии Чернышевского, эти качества новой архитектуры обеспечиваются материалами, из которых она создана. Гнутое стекло кабинок на металлическом остове у Хлебникова, стеклянные стены у Маяковского, куда Пьер Скрипкин, герой пьесы «Клоп», не может воткнуть кнопку, стеклянные мостовые и стены домов, медные ступени, металлическая мебель у Замятина.

Идея абсолютно прозрачного дома из стекла и металла, популярная в литературе того времени, не прозвучала в русской архитектуре, но получила широкое распространение на Западе — можно вспомнить радикальные проекты Миса ван дер Роэ (Mies van der Rohe) и Maison de Verre в Париже (рис. 7).

Рис. 7. Maison de Verre, стеклянный дом в Париже, построен архитектором Пьером Шаро в 1931 году. Судя по описаниям, в похожем доме жил Д-503, герой замятинского «Мы»

«А поэта интересует и то, что будет через двести лет или через сто»

Картинка современной жизни оставила бы у авангардистов начала века двоякое впечатление. Реализовалось многое из того, о чем они мечтали. Подавляющее большинство вещей, предметов искусства, архитектуры, которые окружают нас сегодня, созданы по эстетическим принципам, заложенным сто лет назад.

Образ жизни современного человека в большом городе приближается к идеалу того времени. Дома-коммуны оказываются подходящей моделью для одинокого жителя мегаполиса, активно пользующегося развитой индустрией общественного питания и бытового обслуживания. Однако это не светлое коммунистическое будущее — к такому образу жизни привел капитализм, консервативный строй, ассоциировавшийся с классикой, историей, традицией.

Авангард легко оторвался от связанных с ним идей социального переустройства. Он оказался более гибок и жизнеспособен, чем любая идеология. Жильцы давно поменялись, а дома продолжают стоять.

Мария Гельфанд,
архитектор

Комментарий Сергея Кавтарадзе, искусствоведа, автора книги «Анатомия архитектуры», лауреата премии «Просветитель» 2016 года

Сергей Кавтарадзе, фото В. Голикова, polit.ru

Предсказывать будущее — занятие увлекательное, но требующее определенной смелости. Практически гарантировано, что потомки, если и снизойдут до твоих прозрений, то скорее посмеются над тем, насколько визионер из далекого прошлого не моги представить себе, как широко шагает прогресс. Но все-таки один шаг вперед, куда, вероятно, пойдет мировая архитектура, можно попробовать просчитать.

Текст Марии Гельфанд может в этом серьезно помочь. Стоит обратить внимание на то, что она почти не говорит о внешних приметах авангардной архитектуры. Об отказе от историцизирующего декора, прежде всего классического, с колоннами и пилястрами, фризами и карнизами, наличниками и сандриками. Об увлечении «чистой формой», об отказе отповествовательности (в архитектуре она тоже есть), о построении эстетских композиций из простых геометрических объемов и любовании гладкими поверхностями стен — бетонных или стеклянных.

Это правильно,так как в настоящем авангарде главное не облик. Вообще, современное представление об искусстве как о чем-то рассказывающем, к чему-то призывающем или поучающем верно далеко не для всех эпох. Отнюдь не всегда творчество — нечто внешнее по отношению к реальности. В Средние века, например, на искусстве, прежде всего на архитектуре, лежала чрезвычайно ответственная обязанность: связывать подлунный, тварный мир с трансцендентным миром божественного. Это было столь же важно и столь же осязаемо, как и самая очевидная функция зодчества: стеной и крышей защищать от непогоды. Храм строился не просто как место коллективной молитвы. При освящении в него буквально втягивалась святость горних пространств. Но чтобы это ощущать, человек должен был жить в другом мире, далеко не таком, как сегодняшний. И чувствовать, что когда он входит в храм, то его тело, а не только душа погружается в иную среду, близкую небу более, чем земле.

Авангард начала ХХ века обходился без Бога, скорее Бога хотел подменить. Это и есть его главная особенность. Модернизм — одна из граней грандиозного утопического проекта, точнее проектов, каждый из которых по-своему предлагал желавшему перемен человечеству усовершенствовать мир. Не украсить, не отразить в картинах и книгах. Идея в том, чтобы саму Вселенную и сам процесс жизни в ней сделать большим произведением искусства. Для начала, конечно, Землю, но этим мечты не ограничивались.

Таких эпох, когда человек чувствовал, что он не просто сторонний наблюдатель за тем, как разворачивается бытие, и не просто маленький винтик в не им запущенном механизме, но деятель, способный и имеющий право вмешиваться в само устройство мира, не так уж много, но они были. И порождали выдающиеся произведения, такие, например, как шедевры Ренессанса.

Сегодня, из постмодернистского, ни к чему не относящегося серьезно, настоящего нам трудно представить, что впереди может ждать что-то другое. Но время движется вперед. Мое предсказание: мы стоим на пороге новой эпохи, подобной авангарду. Прежде всего в политике и в архитектуре. Невозможно сказать, какими будут здания будущего: с колоннами или без колонн, с остекленными сплошь фасадами или с маленькими окошками. Скорее всего, и те, и те, так как это не самое важное. Как и положено в искусстве, помимо формы важен смысл. И каким он будет, становится понятным уже сегодня. Если посмотреть на архитектуру, порожденную западной цивилизацией, то можно заметить одну общую для всех эпох черту: в большинстве случаев здания противопоставляют себя окружающему миру. Джио Понти так и говорил: «Архитектура — кристалл». Это значит, что в хаос, беспорядок природного мира внедряется что-то правильное, хорошо рассчитанное, демонстрирующее преимущества разума. Теперь же мы начинаем понимать, что хаос — кажущийся, что природа тоже организована по законам, только очень сложным, не поддающимся описанию простыми арифметическими формулами и теоремами геометрии Евклида. Соответственно, появилась тенденция, пока еще малоосознанная, часто скрывающаяся за риторикой экологов: здания как бы стараются не противопоставлять себя природным (или сложившимся городским) ландшафтам, но гармонично, неназойливо вливаться в уже сложившуюся среду.

И еще одно предсказание. Будущая архитектура будет серьезно, без постмодернистской иронии относиться к порождаемым ею образам. За этим, на мой взгляд, стоят очень важные и, увы, небезопасные вещи. Я думаю, мы вступаем в новую эру (или диалектически возвращаемся к прежней). Как и в авангардные, революционные времена, люди, кажется, начинают чувствовать себя не наблюдателями, но участниками жизнестроительных процессов. Кто-то призывает пересмотреть устоявшиеся общечеловеческие ценности, кто-то берет в руки оружие и отправляется строить собственный новый мир, кто-то решает, что должен помочь Богу утвердить на планете единственно верную религию. Такая пассионарность чревата большой кровью, но, скорее всего, процесс объективный и повернуть вспять тут ничего нельзя. Однако искусствам, и в частности архитектуре, это дает шанс. В такие переломные моменты, когда человечество меняет свое место по отношению к самому ходу жизни, и рождаются большие стили. Остается надеяться, что это утешение архитекторы смогут нам дать.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

См. также:

Конструктивистская карта Москвы

• Текст: Strelka Magazine
• Фотографии: Наталья Меликова
   

Strelka Magazine узнал, как подбирался дизайн и шорт-лист зданий для Конструктивистской карты Москвы и что, к сожалению авторов, туда не вошло.

Молодое лондонское издательство  Blue Crow Media выпустило двуязычную карту, посвящённую московскому авангарду. Её презентация пройдёт на «Стрелке» 14 сентября в рамках дискуссии «Спасти конструктивизм: Теория и практика». Накануне события Strelka Magazine поговорил с создателями карты — издателем Дереком Ламбертоном, фотографом Натальей Меликовой и историком Николаем Васильевым. Они рассказали, как отбирались объекты для карты, удалось ли упомянуть в коротком списке малоизвестные здания, почему карта выполнена в красно-жёлтом цвете и кому будет полезна. Оказалось, что кухня её создания наглядно показывает процессы, происходящие сегодня с памятниками авангарда.

ПУТЕВОДИТЕЛИ ПО РЕДКИМ СТИЛЯМ

Издательство Blue Crow Media сконцентрировано на архитектуре XX века, особенно на стилях, появившихся после Второй мировой войны, и направлениях, повлиявших на них. Первая карта издательства была посвящена лондонскому брутализму, и авторам было важно, что этому стилю до них не уделяли пристального внимания в путеводителях. Следующий гид был про лондонское ар-деко, а третий — про московский конструктивизм. Последний выбор отчасти был связан с тем, что оба основателя проекта писали диссертации, посвящённые русскому авангарду.

Работа над картой началась в январе, когда Дерек увидел фотографии Натальи Меликовой, создателя  The Constructivist Project, и пригласил её участвовать. Интересно, что и сама Наталья полюбила авангард в студенчестве, обучаясь на фотографа в Сан-Франциско и выполняя дипломную работу по творчеству Родченко. «Через его фотографии я стала узнавать о конструктивизме (до этого даже слова такого не слышала). В 2010 году приехала в Москву, стала искать все эти здания, увидела, в каком состоянии они находятся… Моя дипломная работа называлась The Constructivist Project. Через несколько лет я снова приехала в Россию, чтобы провести выставку. Но интерес к теме перерос от фотографии к более масштабной работе по сохранению и исследованию авангарда, и я уже не могу остановиться».

Третьим участником стал историк, генеральный секретарь московской секции DoCoMoMo Николай Васильев. В 2011 году он совместно с Еленой Овсянниковой написал книгу-энциклопедию «Архитектура авангарда. Москва. Вторая половина 1920-х — первая половина 1930-х годов». В ней упоминалось около 500 объектов и были приведены подробные карты. Но гулять по городу с пятисотстраничной книгой в руках не очень-то удобно. На этот раз ему предстояло составить небольшой карманный путеводитель формата А2. Гид должен был состоять из карты, перечня зданий с краткими данными о них на русском и английском языках и фотографий.

50 ШАГОВ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ: МАГАЗИНЫ, ГАРАЖИ, БАССЕЙНЫ

По словам Васильева, формат будущего издания предполагал два правила. Во-первых, объекты должны были располагаться в центре города, иначе карта стала бы слишком мелкой. В итоге её северной границей стал гараж «Интуриста» на Сущёвском Валу, западной — пресненский Мосторг, южной — Шаболовка, а восточной — гараж Госплана на Авиамоторной улице. Впрочем, два исключения всё-таки сделали. Отдельно стрелочками вынесли бани с бассейном Пролетарского района и клуб фабрики «Свобода».

Во-вторых, авторы могли включить в путеводитель только пятьдесят самых важных зданий. «Конечно, туда в основном вошли объекты „must see“: дома Наркомфина, Моссельпрома, Центросоюза, клуб Русакова, Шуховская башня. Но всё-таки у нас получилось включить точки, которые не особенно на слуху. Это здание Всесоюзного энергетического института, начатое под влиянием Корбюзье одновременно с Центросоюзом, но законченное раньше него. Или, например, Дом на набережной — его мрачная репутация затмевает архитектуру, и у людей он зачастую не ассоциируется с авангардом. Плюс мы внесли несколько гаражей, а их тоже часто недооценивают», — говорит Васильев.

Наталья Меликова не без грусти добавляет, что некоторые претенденты в шорт-лист буквально таяли на глазах. Например, изначально она предложила указать на карте Таганскую АТС, но уже во время работы над проектом пришлось наблюдать за её  разрушением. Также ей очень хотелось для демонстрации разных типов зданий упомянуть стадион «Динамо», но он слишком сильно изменён новым строительством.

Действительно, спортивных объектов на карте нет, но в целом она отражает многообразие форм эпохи. Она включает фабрику-кухню, бани, дом культуры, несколько магазинов, дома и общежития, общественные здания, станцию метро, школу, фабрики. По словам Натальи, одной из главных целей работы и было показать разнообразие наследия. «Эта карта скорее для начинающих. Те, кто в теме, могут придраться, что чего-то важного мы не упомянули. А для людей, которые только начинают знакомство со стилем, она может стать кратким конспектом. Они будут знать, что именно искать в более подробных источниках».

АВАНГАРД КАК МОДНЫЙ ДИЗАЙН И БОЛЕВАЯ ТОЧКА

Для каждого нового гида Blue Crow Media выбирает дизайн, близкий его тематике. «Внешний вид этой карты — прямое отражение авангардной эпохи. Жёлтый и красный цвет мы выбрали, ориентируясь на ранние советские карты, которые нашли через статьи Грега Миллера в журнале Wired», — говорит Дерек.

Под формат издания Наталья Меликова сделала новые фотографии объектов, хотя многие из них уже снимала не один раз. «Я люблю снимать в стиле Родченко, но Дерек посчитал, что такие фото выйдут не очень наглядными, а у туристов закружится голова. Кроме того, нужны были в основном вертикальные фото. Но в некоторых случаях мы использовали старые снимки. Например, Шуховская башня с новыми подпорными конструкциями выглядит не так изящно, и хлебозавод имени Зотова сейчас в лесах», — объясняет фотограф.

В Москве Конструктивистскую карту можно будет купить в музее «Гараж»,  книжных магазинах «Фаланстер», «Республика» и на «Стрелке», в будущем издатели планируют найти больше точек распространения. Николай Васильев уверен, что такой путеводитель должен появиться в гостиницах рядом с печатными гидами по Красной площади, монастырям и магазинам. Меликова также считает, что карта, возможно, окажется полезнее для иностранцев просто потому, что очень мало информации об этом направлении переводится на другие языки. «И это даже странно. Например, на Олимпиаде в Рио у русской сборной была форма в стиле авангарда. Получается, что графический дизайн этой эпохи воспринимается позитивно и используется как пиар, а архитектурный стиль, наоборот, не ценится, — говорит Наталья. — У меня в последнее время появилась новая специализация — снимать авангард, идущий под снос. Хочется верить, что конструктивистская карта сможет помочь сохранению зданий тем, что ещё раз обратит на них внимание. Ведь если не говорить об этом, очень просто всё потерять».

Где купить карту можно узнать здесь.

АВАНГАРД

ВСЕ

АВАНГАРД ОБЗОР Буквально «авангард» относится к передней части маршевой армии, разведчикам, которые первыми направляются на неизведанную территорию.В качестве метафоры это слово использовалось с XIX века для обозначения прогрессивных политических и художественных движений, которые считали себя опережающими свое время. Авангард борется со старым, движется навстречу новому. Это радикально и противоречиво, оно борется против консенсуса и ищет разногласий. Авангард радикализирует основной принцип современности: стремление к постоянным изменениям и развитию. Согласно Матею Калинеску (1987), сама его радикальность толкает его к сознательному поиску кризиса: поскольку авангардный подход подразумевает грубейший отказ от таких традиционных идей, как идеи порядка, понятности или даже успеха, его главные герои ищут искусство, которое должно стать сознательно проведенным опытом неудач и кризисов.Поэтому наиболее характерной чертой авангарда может быть непрерывная цикличность кратковременных движений, которые появляются и исчезают в быстрой последовательности. Еще в 1962 году Ренато Поджиоли описал авангард как характеризующийся четырьмя моментами: активизм, антагонизм, нигилизм и агонизм. Момент активизма означал приключения и динамизм, стремление к действию, которое не обязательно связано с какой-либо позитивной целью. Антагонистический характер авангарда связан с его воинственностью; авангард всегда борется с чем-то – против традиций, против публики или против истеблишмента.Активизм и антагонизм часто преследуются таким образом, что авангардное движение наконец настигает себя в нигилистических поисках, в непрерывном поиске чистоты, заканчивая растворением в ничто. Авангард действительно склонен приносить себя в жертву на алтаре прогресса – характеристика, которую Поджиоли называет агонистической. В последние десятилетия термин «авангард» приобрел более точное теоретическое значение благодаря работе Питера Бургера (1974).Авангард четко отличается от модернизма тем, что он ограничен более ограниченным кругом идей и движений. По словам Бургера, авангард в изобразительном искусстве и литературе был озабочен отменой автономии искусства как института. Его цель состояла в том, чтобы положить конец существованию искусства как чего-то отдельного от повседневной жизни – искусства, то есть как автономной области, не имеющей реального влияния на социальную систему. Авангард, говорит Бургер, стремится к новой жизненной практике, практике, основанной на искусстве и являющейся альтернативой существующему порядку.Эта альтернатива больше не будет организовывать общественную жизнь на основе экономической рациональности и буржуазных условностей. Он предпочел бы опираться на эстетические чувства и творческие возможности каждого человека. Авангардизм был наиболее заметен в литературе и искусстве, тогда как его использование в контексте архитектуры было менее распространенным. Тем не менее, существует тенденция идентифицировать современное движение как авангард в архитектуре.Однако теоретическая точная настройка, предложенная Бургером, требует модификации этой слишком простой идентификации. Работа Бюргера также привела к растущему консенсусу в отношении различия между историческим авангардом, хронологически относящимся к периоду до Второй мировой войны, и неоавангардом, который является более недавним явлением. Проблемы и темы, вокруг которых кристаллизовалось современное движение в архитектуре, несомненно, были связаны с авангардной логикой разрушения старого и построения нового.Движение Модерн было основано на отказе от буржуазной культуры мещанства, которая использовала претенциозный орнамент и китч и приняла форму эклектики (Гусевич, 1987). Вместо этого движение отдавало приоритет чистоте и аутентичности. В 1920-х годах эти темы приобрели отчетливое политическое измерение: новая архитектура стала ассоциироваться со стремлением к более социально сбалансированной и эгалитарной форме общества, в которой будут реализованы идеалы равноправия и эмансипации.Тем не менее архитектурный авангард не стал таким бескомпромиссным и радикальным, как его аналог в искусстве и литературе. Большинство архитекторов, например, никогда не отказывались от принципа рациональности, даже если он отстаивал буржуазные ценности. Следовательно, было бы более продуктивно не говорить о движении Модерн как об авангарде, а, скорее, выделять определенные авангардные моменты в его дискурсе, поскольку движение вряд ли было единым целым; скорее, он состоял из сильно различающихся тенденций и тенденций. Манфредо Тафури и Франческо Даль Ко называют среди архитектурного авангарда такие тенденции, как De Stijl в Голландии, продуктивизм и конструктивизм в России, а также поздние течения экспрессионизма Arbeitsrat für Kunst и Novembergruppe в Германии. Они утверждают, что эти движения были вдохновлены интенсивным обменом между изобразительным искусством и архитектурой и новой социальной реальностью, основанной на новом, художественном взгляде на мир. Ранние работы швейцарского историка и критика Зигфрида Гидиона свидетельствуют о стремлении упразднить архитектуру как типологию или отдельную дисциплину.В Bauen in Frankreich, Eisen, Eisenbeton (1928; Строительство во Франции, Строительство из железа, Строительство из железобетона) Гедион подвергает сомнению саму идею архитектуры с определенными границами, и его неявное предположение состоит в том, что архитектуре больше нечего делать. делать с объектами. Если он вообще хочет выжить, он должен стать частью более широкой области, в которой пространственные отношения и проблемы имеют центральное значение. При этом Гедион формулирует цель архитектуры, чтобы она вырвалась за рамки, наложенные на нее традицией и ее функционированием как институт.Хотя Гедион не развивал эти потенциально подрывные соображения каким-либо радикальным образом в своей последовательной работе, они также не были полностью идиосинкразическими. Мысль о том, что архитектура больше не должна ограничиваться дизайном представительных зданий, а должна развиваться в более всеобъемлющую дисциплину, которая фокусируется на всей окружающей среде и которая сливается с социальной реальностью и с самой жизнью, разделялась многими выдающимися современными архитекторами. с 1920-х гг. Авангардные архитекторы, такие как Вальтер Гропиус, Ханнес Мейер и Эрнст Мэй, считали, что их миссия связана с проектированием всех аспектов жизни, и они стремились к переосмыслению всего процесса строительства, включая строительные технологии, жилье. типологии и урбанизм. Одно из наиболее радикальных толкований таких убеждений можно найти в работах Уолтера Бенджамина. Бенджамин считал, что разрушительные жесты авангарда, направленные на очищение, необходимы, чтобы освободить путь к революционному будущему.Прозрачность и открытость новой архитектуры указали Бенджамину на революционное бесклассовое общество, основанное на эмансипации и гибкости. Он интерпретировал эту архитектуру как часть атаки авангарда на буржуазную культуру. Новая архитектура научила жителей и пользователей адаптироваться к новым социальным условиям, которые были прообразом будущего прозрачного общества. Бенджамин рассматривал архитектуру как дисциплину, которая способна стимулировать людей согласовывать свои взгляды с теми, которые требуются новому обществу (Heynen, 1999). Таким образом, согласованность между современной архитектурой и политически прогрессивными тенденциями явно присутствовала в 1920-х и начале 1930-х годов в саморефлексии ее представителей, а также в дискурсе основных критиков. Эта авангардная позиция провозгласила новую, более открытую и более социально значимую миссию архитектуры. Это было утопично и критически, полагая, что нового будущего можно достичь, только начав с нуля. Однако эта позиция продержалась недолго.Когда Генри Рассел Хичкок и Филип Джонсон представили современную архитектуру в Соединенных Штатах, они представили ее как новейший и самый актуальный стиль, оставив в стороне любые социальные или политические вопросы (The International Style, 1932). Сам Гедион тяготел к аналогичной позиции со своей более поздней архитектурой «Пространство, время и архитектура» (1941). Представляя концепцию пространства-времени как «секретный синтез», способный создать единство в самых разных дисциплинах, Гедион больше не ссылался на социальные эксперименты или революционные цели новой архитектуры.Вместо этого он стремился к формулировке общего знаменателя, который мог бы объединить довольно разные тенденции под знаменем «современной архитектуры», тем самым сформулировав определенную ортодоксальность, которая противоречила постоянному стремлению к переменам, характерному для авангарда. Эта тенденция к консенсусу и ортодоксальности в современной архитектуре только усилилась в послевоенные годы, когда современная архитектура была принята многими администрациями как наиболее подходящий ответ на потребности строительства эпохи Реконструкции.Таким образом, современная архитектура была институционализирована как часть истеблишмента и, следовательно, отказалась от авангардных устремлений 1920-х годов. Поэтому не случайно после Второй мировой войны образовался разрыв между современной архитектурой и авангардом в искусстве. Вскоре они совсем разошлись. Самая яростная критика современной архитектуры в первые послевоенные годы исходила от таких движений, как леттризм и международный ситуационизм, а не от правых консерваторов.Международный ситуационизм был основан на программе «унитарного урбанизма», которая состояла из энергичной критики современного модернистского урбанизма. Унитарный урбанизм отверг утилитарную логику общества потребления, вместо этого стремясь реализовать динамичный город, город, в котором свобода и игра будут играть центральную роль. Действуя коллективно, ситуационисты стремились достичь творческой интерпретации своего повседневного окружения и создавали ситуации, которые нарушали нормальное положение дел.Ситуационисты принадлежали к неоавангардным движениям, которые сформировали «авангард за пределами модернизма». Этот неоавангард считал себя опережающим массы в поисках будущего, но дистанцировался от более примирительного, ориентированного на консенсус мейнстрима модернизма, поскольку он был гораздо более радикальным и утопическим. В области архитектуры были также группы, такие как Archizoom, Archigram и Superstudio, которые вышли за рамки модернистских идей и могли быть названы неоавангардом.Однако менее ясно, во что превратились значения терминов «авангард» и «неоавангард» в последние десятилетия. С одной стороны, есть явный отказ от авангардной логики разрушения старого и утопического построения нового. Утверждается, что эта логика основана на идеологии прогресса, которая с тех пор оказалась ложной; что он породил элитарный герметизм, который сделал его идеалы полностью недоступными для широкой публики; и что его якобы радикальные инновации и изобретения, тем не менее, слишком хорошо поддаются присвоению культурной индустрией.Эта широко распространенная критика может привести к мысли, что авангард мертв – утверждение, которое делалось неоднократно. С другой стороны, в 1980-х и 1990-х годах понятие современного неоавангарда возродилось в работах Питера Эйзенмана, Бернарда Чуми и других. Однако кажется очевидным, что такое использование термина неоавангард основано на восприятии их положения в дискурсивном поле и что его применение не имеет ничего общего с тем, как они с точки зрения содержания думают об архитектуре.Таким образом, авангард и его значение для архитектуры 20-го века основываются на постоянном стирании границ между искусством и архитектурой, изображением и текстом, а также значениями старого и нового. ХИЛЬДЕ ХЕЙНЕН Сеннотт Р.С. Энциклопедия архитектуры ХХ века, Том 1 (A-F). Фицрой Дирборн., 2004. ГАЛЕРЕЯ АРХИТЕКТОРЫ ЗДАНИЯ БОЛЬШЕ Теоретизация авангарда происходила в основном в областях, не связанных с архитектурной теорией или историей.Поджиоли представил раннюю теорию авангарда, сосредоточив внимание на искусстве. Бургер опубликовал свою основополагающую работу в 1974 году (она была переведена в 1984 году). Он черпал свои подсказки в основном из сюрреализма и дадаизма в литературе и искусстве. Книга Бюргера вызвала интересную дискуссию в Германии, результатом которой стали публикации Линднера (1976) и Мюллера (1984). Калинеску (1987) предлагает очень интересный и надежный источник для уточнения терминологических вопросов, но он не сосредотачивается на архитектуре.Тафури – важнейший историк архитектуры, теоретически проводящий различие между авангардом и модернизмом. Хотя на английском языке нет полноформатных книг, посвященных теме архитектуры и авангарда, есть несколько важных сборников эссе (Ockman, 1988; Somol, 1997), а также отдельные статьи, поднимающие интересные вопросы (Gusevich, 1987; Heynen, 1999). Маклеод предлагает феминистскую критику неоавангарда 1980-х и 1990-х годов (1996). Bürger, Peter, Theorie der Avant-Garde, Франкфурт-на-Майне: Suhrkamp, ​​1974; как Теория авангарда, переведенная Майклом Шоу, Миннеаполис: University of Minnesota Press, 1984 Калинеску, Матей, Пять лиц современности: модернизм, авангард, декаданс, Китч, постмодернизм, Дарем: издательство Duke University Press, 1987; переработанное издание Faces of Modernity: Avant -Garde, Decadence, Kitsch, Bloomington: Indiana University Press, 1977 Коломина, Беатрис и Джоан Окман (редакторы), Architectureproduction, Нью-Йорк: Princeton Architectural Press, 1988 Giedion, Sigfried, Bauen in Frankreich, Eisen, Eisenbeton, Leipzig: Klinkhardt and Biermann, 1928; как Строительство во Франции, Buildin g in I ron, Building in Ferroconcrete, перевод Дж.Дункан Берри, вступительное слово Сократиса Георгиадиса, Санта-Моника, Калифорния: Центр истории искусства и гуманитарных наук Гетти, 1995 Гусевич, Мириам, «Чистота и трансгрессия: размышления об отказе архитектурного авангарда от китча», Дискурс, 10, вып. 1 (осень-зима 1987–1988 гг.) Хайнен, Хильде, «Что относится к архитектуре?» Авангардные идеи в современном движении, «Журнал архитектуры», 4, вып. 2 (1999) Людке, Вернер Мартин и др.(редакторы), Theorie der Avantgarde: Antwo rten auf Peter Bürgers Bestimmung von Kunst und bü rgerlicher Gesellschaft, Франкфурт-на-Майне: Suhrkamp, ​​1976 Маклеод, Мэри, «Повседневные и« другие »пространства», в «Архитектуре и феминизме: публикации по архитектуре Йельского университета», под редакцией Дебры Коулман, Элизабет Дэнз и Кэрол Хендерсон, Нью-Йорк: Princeton Architectural Press, 1996 Мюллер, Михаэль, Architektur und Avantgarde: ein vergessenes Projekt der Moderne? Франкфурт-на-Майне: Syndikat, 1984 Poggioli, Renato, Teoria dell’arte d’avanguar dia, Болонья: Il Mulino, 1962; как Теория авангарда, переведенная Джеральдом Фицджеральдом, Кембридж, Массачусетс: Belknap Press of Harvard University Press, 1981 Сомол, р.Э. (редактор), Автономия и идеология: позиционирование авангарда в Америке, Нью-Йорк: Monacceli Press, 1997 Тафури, Манфредо и Франческо Даль Ко, Современная архитектура, Милан: Electa, 1976; как современная архитектура, 2 тома, перевод Роберта Эриха Вольфа, Нью-Йорк: Electa / Rizzoli, 1986 Тафури, Манфредо, «Сфера и лабиринт»: авангард, т. Е. Архитектор, да Пиранези агли анни ’70, Турин: Эйнауди, 1980; как Сфера и Лабиринт.Авангард и архитектура от Pi ranesi до 1970-х, переведенные Пеллегрино д’Асьерно и Робертом Коннолли, Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 1987

Авангардная архитектура: 6 передовых дизайнеров

По мнению нового поколения архитекторов, ограничения уходят в прошлое. Принципы, которые когда-то разделяли городское и сельское, а также внутреннее и внешнее, теперь сталкиваются и переопределяют наше понимание окружающего мира. Will Speros представляет шесть ведущих международных дизайнеров, которые меняют облик архитектуры и буквально строят будущее.

Связано: Архитектор Кенго Кума: новое определение дизайна

Эндрю Мейнард
Эндрю Мейнард Architects
Мельбурн, Австралия

Дома Эндрю Мейнарда живут своей собственной жизнью. Точно так же, как бунтарь его замыслов, Мейнард пытается сломать стереотипы в каждом проекте по-разному: «Я очень стараюсь избегать выхода на плато, если это возможно», – объясняет он.«Я стараюсь сделать каждый проект таким же уникальным, как и клиенты, которые их заказывают. Я не думаю, что для моих клиентов справедливо копировать и вставлять проекты, поэтому я стараюсь сделать каждый дом индивидуальным ».

Изображение к заголовку: Атриум-дом Боштяна Габриелчича строится в Марлесе, Словения. Фотография любезно предоставлена ​​Arhitektura Doo. Эндрю Мейнард в саду своего дома в башне в Альфингтоне, Мельбурн. Владельцы попросили «дом, в котором собрались бы вместе сообщество, искусство и природа». Практика спроектировала их как «деревню» из отдельных, но связанных зданий.Фотография: Лукас Аллен. Один из проектов Мейнарда, уроженца Тасмании, привлек огромное внимание – это его культовый дом на холме, созданный на небольшом участке в северном пригороде Мельбурна. Вдохновленный методами японской и скандинавской архитектуры, Мейнард гордится тем, что оставляет минимально возможный след. Это не только полезно для планеты, но и дает более успешный конечный продукт.

«У нас есть много места в Австралии, чтобы рассредоточиться, что может сделать нас ленивыми и неэффективными в использовании пространства.Если вы создадите хорошо спроектированное пространство на меньшей занимаемой площади, то вы максимизируете свое открытое пространство, а также снизите расходы », – говорит Мейнард. «Это беспроигрышный сценарий».

У нас достаточно места в Австралии, чтобы рассредоточиться, что может сделать нас ленивыми и неэффективными при использовании пространства

Еще один заслуживающий внимания проект, особенно любимый дизайнерской прессой, – Cut Paw Paw, в котором есть открытое жилое пространство с металлическим каркасом, вдохновленное строительными площадками.

Мэйнард говорит, что не может предсказать, куда пойдет архитектура, но надеется, что его родина продолжит выделяться.«Австралийская культура дизайна процветает, – говорит он. «Прекрасное время быть архитектором в Стране Оз».

Стефани Гото
StephanieGoto
Нью-Йорк, США

Излучающая творческую энергию, Стефани Гото, тем не менее, любит думать о своей работе как о преуменьшенной. Она считает, что ее стиль – это сочетание элегантности и эксцентричности, что проявляется в квартирах и ресторанах, которые охватывают разнообразное портфолио ее фирмы – известные проекты включают нью-йоркские рестораны Corton и Aldea.

Стефани Гото, которая недавно объявила о планах построить свою новую студию на вершине здания на Юнион-сквер в Нью-Йорке. Фотография: Доминик Паломбо. Спустя 11 лет (она начала свою практику в 2004 году) Гото, выросшая в Нью-Йорке и Токио, считает, что фирма отточила свою миссию. «Архитектура может дать [нашим клиентам] возможность работать лучше», – говорит она. «Мы действительно сосредоточены на том, что наша команда может предложить, чтобы изменить образ мышления и поведения наших клиентов, при этом оставаясь в гармонии с тем, чего они пытаются достичь.Гото и ее команда собираются спроектировать и построить свою собственную студию дизайна пентхаусов на крыше здания на Юнион-сквер в Нью-Йорке: «Это поворотный момент».

Дэвид Роквелл научил меня рассказывать истории и создавать впечатления, и как это меняет жизни людей

Гото гордится повествовательными качествами своей работы, чему она научилась у самых лучших. «Дэвид Роквелл научил меня рассказывать истории и рассказывать, как вы создаете опыт и как это меняет жизни людей», – говорит она о своем бывшем начальнике и наставнике.Рафаэль Виньоли также оказал влияние на Гото. Она говорит, что пытается отразить его упорство, сотрудничая со своими клиентами.

Гото признает важность технологий и устойчивости в современной архитектуре, но добавляет: «Я думаю, что на самом деле это также связано с оглядкой в ​​прошлое и пониманием красоты основ масштаба и пропорции».

По теме: Путешествуйте по миру через чудеса архитектуры

Боштьян Габриелчич
Arhitektura Doo
Любляна, Словения

Для Боштяна Габриелчича архитектура всегда была семейным делом.Принципы прошлого пересекаются с современными инновациями в фирме, которую его отец основал в 1997 году, и в результате получается уникальный, изобретательный и прагматичный подход.

Боштьян Габриелчич, на фото в доме, который он помог построить в Сухе, Словения. Работая в рамках норм культурного наследия, Габриелчич и его команда спроектировали отмеченный наградами дом, который вписывается в травянистый склон. Фотография: Фредерик Вассер. «Архитектура одновременно рациональна и поэтична … – говорит Габриелчич, – что возникает без определенных форм и только ищет своего эстетического оправдания.

Габриельчич говорит о работе, в которой «поразительное сопоставление представлено между поляризованными пейзажами и менталитетами». Black Barn и House Suha пытаются найти ответ на вопрос, как удовлетворить потребности городского жилья в традиционной сельской местности ». По завершении строительства в 2014 году «Черный амбар», который одновременно выполняет функцию дома и сарая (своего рода «современная словенская стойка для сена»), был удостоен награды «Золотой карандаш» от Словенской палаты архитектуры и пространственного планирования.

Архитектура одновременно рациональна и поэтична…

Для Габриелчича, родившегося в 1982 году в Любляне, каждый проект сводится к упрощению сложностей: «Поместить все эти параметры в правильный ряд и показать это как очень простое решение», – сказал он. говорит.«В этом вся прелесть. Результатом является очень контекстная архитектура, которая обращается к окружающей среде с использованием новейших материалов и техник детализации ».

Габриелчич считает, что экономика станет катализатором изменений в современной архитектуре, и будущее отрасли, вероятно, будет определяться тем, как наш непредсказуемый глобальный рынок повлияет на доступ к ресурсам и материалам.

Дэн Брунн
Дэн Брун Архитектура
Лос-Анджелес, США

В 2015 году одноименная компания Дэна Брунна отметила 10 лет процветания.«Мы всегда стараемся раздвинуть границы дизайна и технологий, и простота – это то, чем мы славимся», – говорит он. Профиль Брунна резко возрос, когда в 2013 году его Flip Flop House был назван одним из финалистов года по версии журнала Interior Design. «Я не ожидал такой огласки, – говорит он.

Архитектор Дэн Брунн был сфотографирован в своем доме в Лос-Анджелесе специально для журнала Christie’s International Real Estate. Фотография: Джо Шмельцер. Мотивом многих произведений Брунна является взаимодействие человека и природы.«Я стараюсь усилить природу и вернуть природу в дом», – говорит Брунн, который родился в Израиле и вырос в Лос-Анджелесе, о своем дополнительном подходе к дизайну. «Моя тема в некотором роде обрамляет природу. Я пытаюсь дать вам представление об этом, заставить вас по-настоящему оценить это и захотеть соединиться с этим ».

Провокационный и разносторонний дизайн Брунна производит впечатление, потому что, по его словам, он никогда не недооценивает отношения человека к архитектуре. Взаимодействие имеет решающее значение для архитектора, который дорожит тем, как дизайн влияет на человеческую хореографию.

Я пытаюсь усилить природу и вернуть природу в дом

«Я стремлюсь к вечному дизайну и общению с человеческим масштабом, человеческим прикосновением», – говорит 36-летний мужчина, который был ведущий дизайнер проектов в John Friedman Alice Kimm Architects до создания собственной компании.

По мере развития технологий, Брунн надеется, что отрасль выйдет на передовые позиции, недоступные до сегодняшнего дня. «Мы все пытаемся понять, как мы можем применить технологии в реальном строительстве», – объясняет он.«Теперь я думаю, мы пытаемся понять, как мы можем использовать технологии для продвижения вперед».

Лола Шеппард
Боковой офис
Торонто, Канада

Неистовое любопытство было движущей силой большей части успеха Лолы Шеппард. «Желание экспериментировать – вот что нас мотивировало», – говорит она, имея в виду фирму своего партнера Мэйсона Уайта: «экспериментальную дизайнерскую практику, которая действует на стыке архитектуры, ландшафта и урбанизма», как говорится на их веб-сайте.«Что нас интересует, так это просторечие и то, как можно интерпретировать наречия не только архитектуры, но и пространственной практики», – говорит Шеппард, которой трудно сравнить свой подход с подходами других североамериканских архитекторов.

Лола Шеппард сфотографирована с соучредителем Lateral Office Мэйсоном Уайтом. Фотография: Боковой офис Шеппард, которая также преподает, работала в Роттердаме, Париже и Лондоне, прежде чем открыла Lateral Office в 2003 году. В настоящее время она увлечена исследованием того, как провокационный дизайн может переопределить подходы к традиционным практикам, таким как кемпинг: «Часто мы видим, где архитектура и дизайн могут изменить то, как все происходит », – говорит она.Lateral Office был среди многих студий, участвовавших в Чикагской архитектурной биеннале 2015 года, где были представлены концепции современных кемпингов.

Желание экспериментировать – вот что нас мотивировало

Изучение внешних эффектов (последствий промышленной или коммерческой деятельности, которые влияют на другие стороны и не отражаются на рыночных ценах) является сейчас основным направлением деятельности Шеппард, и она надеется, что экология сыграет большую роль. роль других архитекторов в будущем, хотя она предвидит разветвление отрасли в различных направлениях.

Джеймс Рэмси
raad studio
Нью-Йорк, США

Джеймс Рэмси – один из вдохновителей самого обсуждаемого проекта Нью-Йорка: Lowline – первого в мире подземного парка. Изобретенный им «дальний световой люк» позволяет солнечному свету проникать в подземную зелень.

Джеймс Рэмси основал свою дизайнерскую фирму raad studio в Нью-Йорке в 2004 году. «Мы живем в это невероятное время прямо сейчас, когда демографически подавляющее большинство переезжает в города», – объясняет он.«С этим пришло чувство оптимизма, в котором нормальные люди могут изменить город, и сила нашего воображения».

Мы просто оптимистичные парни, которые хотят сделать что-то классное.

Кажется, воображение – вот что сделало возможным этот новаторский проект. «Мы просто оптимистичные парни, которые хотят создать что-то потрясающее», – добавляет Рэмси, изучавший дизайн соборов в Европе до создания студии raad в 2004 году. С тех пор эта практика реализовала более 100 проектов в Соединенных Штатах.

Рэмси спроектировал The Lowline, первый в мире подземный парк, на месте исторического троллейбуса Нижнего Ист-Сайда в Нью-Йорке. Рэмси, который, помимо создания Lowline, проводил интерактивные семинары для обучения детей его дизайну, считает, что по мере развития отрасли у архитекторов будут инструменты для создания более индивидуализированных творений и, следовательно, более эмоционального человеческого опыта.

«Мы собираемся освободиться от оков создания формы и, возможно, сможем выразить красоту в том, как что-то собрано вместе, и создать опыт, который является синтезом любого количества дисциплин.

Архитектура без ограничений: век подрывного авангарда

Исследует влияние авангардных движений двадцатого века на современный архитектурный ландшафт с помощью работы «разрушителей», таких как Фрэнк Гери, Рем Колхас и Заха Хадид. . Необычного формата, разработанный знаменитым графическим дизайнером Эбботом Миллером из Pentagram.

В Architecture Unbound известный архитектурный критик Джозеф Джованнини предполагает, что нынешний архитектурный ландшафт в конечном итоге возник из трансгрессивных и прогрессивных движений в искусстве, которые волновали Европу до и после Первой мировой войны.К 1960-м годам социальные волнения и культурные потрясения открыли путь для исследований изобретательной антиавторитарной архитектуры. Исследования начались в 1970-х, а построенные проекты появились в 1980-х, а в 1990-х приняли цифровую форму, а крупномасштабные проекты, наконец, приземлились на далекой стороне тысячелетия.

Architecture Unbound прослеживает все эти события и влияния, представляя авторитетную и освещающую историю не только источников современных течений в архитектуре, но также авангарда двадцатого века и цифровой революции двадцать первого века в мире. создание форм и профилирование самых влиятельных практиков и их наиболее заметных проектов, включая концертный зал Фрэнка Гери Гуггенхайм Бильбао и Уолта Диснея, Оперный театр Захи Хадид в Гуанчжоу, генеральный план Даниэля Либескинда для Всемирного торгового центра, Башню CCTV Рема Колхаса и Герцог и Олимпийский стадион «Птичье гнездо» де Мерона в Пекине.

Джозеф Джованнини – практикующий архитектор, который в течение трех десятилетий писал статьи об архитектуре и дизайне для таких публикаций, как New York Times , Architectural Record , Art in America и Art Forum , и он был архитектурным критиком в журнале New York magazine и Los Angeles Herald Examiner .

• Дата публикации: 30 ноября 2021 г.
• Формат: Твердый переплет
• Категория: Архитектура – История – Современный (1945-)
• Издатель: Rizzoli
• Размер обрезки: 9 x 11
• Страниц: 876
• США Цена: 50 долларов.00
• CDN Цена: 67,50 долларов США
• ISBN: 978-0-8478-5879-8

«Джозеф Джованнини десятилетиями исследует тенденции 20-го века и анализирует работы Захи Хадид, Рема Колхаса, Герцога и де Мерона и другие ведущие архитекторы утверждают, что прогрессивные европейские художественные движения времен Первой мировой войны привели к стилям сегодняшних зданий. В этой обширной книге критический взгляд Джованнини также рассматривает цифровую революцию 21 века в архитектурном формообразовании ». —ALTA MAGAZINE

Автор Книжная полка: Джозеф Джованнини

Является ли современная архитектура авангардом? – Ремесленная архитектура

Я люблю отличная современная архитектура.К сожалению, помимо новых материалов, в модернистский дизайн в последние десятилетия внесено немногое действительно инновационного или свежего. На мой взгляд, поезд с идеями современной архитектуры прибыл на вокзал примерно в 1964 году, и все до сих пор стоят и аплодируют.

В недавнем интервью Salon.com Камилла Палья высказала мое мнение. Чтобы архитектура была не привязана ни к своим историческим корням, ни к культурному и экологическому контексту, это означает, что она должна плыть по течению в море несостоятельных идей.Основная идея, лежащая в основе современной архитектуры, – это самооценка, и это было, было и всегда будет концом любого шанса на творческое продвижение за пределы зарождения самой идеи. Камилла, кажется, согласна…

«В« Сверкающих образах »вы утверждаете, что авангард мертв. Есть ли художники, будь то художники или звезды эстрады, которые прямо сейчас занимаются новаторской работой?

Авангард был великолепным и революционным этапом в истории искусства, но он полностью позади.Художники и галереи должны (по бессмертным словам Энн Ландерс) проснуться и почувствовать запах кофе! Авангард, уходящий корнями в романтизм конца 18 века, был реакцией на сильную, но удушающую классическую традицию. Великие художники-модернисты, от Пикассо до Джеймса Джойса, воспитывались в этой традиции, что придавало смелости и силе их ниспровержения.
Но потом модернизм начал питаться самим собой, и он становился все слабее и слабее. Как я утверждаю в «Glittering Images», со времен Энди Уорхола не было ничего по-настоящему авангардного, за исключением ярких гомоэротических образов садомазохистского андеграунда Робертом Мэпплторпом.Все, что сегодня называет авангардом, является утомительной имитацией более раннего и намного более высокого модернистского искусства. Мир искусства стал эхом раздутой коммерческой риторики, поверхностной иронии и монолитной политической идеологии ».

Камилла Палья (Источник: Майкл Лайонстар)

История искусства Маите: архитектура и авангард

ХХ век стал свидетелем создания авангардных движений.Даже когда они развивались в основном в пластических искусствах, некоторые из них оказали влияние на архитектуру, как в случае де Стиля или неопластицизма и русского конструктивизма. Оба движения были современниками другого крупного художественного движения того времени – Баухауза.
В значительной степени связанный с тремя важными фигурами – художниками Питом Мондрианом и Тео ван Дусбургом, а также архитектором и мастером мебели Герритом Ритвельдом – Де Стейл (или «стиль»), возможно, впервые проявился в посткубистских картинах Мондриана, которые состоят в основном из ломаных горизонтальных и вертикальных линий.Эти работы превратились в более скромные геометрические композиции из ортогональных элементов, которые отображаются в основных цветах на белом фоне. В 1917 году Ритвельд создал канонический «красно-синий стул» и спроецировал эстетику неопластика в трех измерениях. Какое-то время Ван Дусбург преподавал в Баухаусе, что позволило ему расширить круг Де Стейля до художников, таких как русский Эль Лисицкий, под влиянием которого Ван Дусберг начал «проектировать в виде аксонометрических рисунков серию гипотетических архитектурных конструкций, каждая из которых состоящий из асимметричного кластера шарнирно-сочлененных плоских элементов, подвешенных в пространстве вокруг объемного центра.»
Характеристики этой архитектуры были установлены ван Дусбургом: форма не имитирует ни один другой стиль; особое внимание уделяется пластиковым элементам, помимо функции, массы, поверхности, времени, пространства, света, цвета и материала; это экономичная и функциональная архитектура; он не имеет какой-либо формы в соответствии с установленными стилями, и здание не монументально, а форма, открытая в пространство через окна; план земли имеет важное значение, но при этом стены не закрываются, даже если они точно поддерживают здание; это открытая архитектура, в которой учитываются пространство и время; он антикубический, и поверхности следуют центробежной тенденции, в то же время устраняются симметрия и повторение; в здании нет четкого фасада, и цвет включен как пластическая ценность, но, в целом, это архитектура без украшений, которая стремится быть синтезом неопластизма
Универсализирующая тенденция Де Стиджа вскоре уступила к более широким, более объективным проблемам современного движения.Например, в то время как знаменитый дом Шредера Ритвельда 1924 года в Утрехте – с подвижными стенами и перегородками, обеспечивающими динамическое, а не статическое ощущение пространства – являлся примером неопластического идеала объектов, плавающих в пространстве, он начал принимать более техническая архитектурная позиция. Проект De Stijl, благодаря необходимости и эволюции, стал более широкой траекторией, посвященной социальным проблемам и условиям. Желание создавать архитектуру для людей с помощью средств производства, а не архитектуры, просто руководствуясь эстетическими соображениями, стало объединяющим призывом более широкого европейского модернизма.

Русский конструктивизм – движение, действовавшее с 1913 по 1940 годы. Это было движение, созданное русским авангардом, но быстро распространившееся по всему континенту. Конструктивистское искусство стремится к полной абстракции с преданностью современности, где темы часто геометрические, экспериментальные и редко эмоциональные. Объективные формы, несущие универсальное значение, были гораздо более подходящими для движения, чем субъективные или индивидуалистические формы. Конструктивистские темы также довольно минималистичны, когда произведения искусства разбиты на самые основные элементы.При создании произведений часто использовались новые медиа, что помогало создать упорядоченный стиль искусства. В то время было желательно искусство порядка, потому что сразу после Первой мировой войны возникло движение, которое предполагало необходимость понимания, единства и мира. Среди известных художников конструктивистского движения – Владимир Татлин, Казимир Малевич, Александра Экстер, Роберт Адамс и Эль Лисицкий.
Самым известным произведением Татлина остается его «Памятник Третьему Интернационалу» (1919-20, Москва), высотой 22 фута (6.7-м) железная рама, на которой покоились вращающийся цилиндр, куб и конус, все из стекла, которое изначально было разработано для больших размеров. После революции 1917 года Татлин (считающийся отцом русского конструктивизма) работал в новом советском комиссариате просвещения, который использовал художников и искусство для просвещения общественности. В этот период он разработал официально разрешенный вид искусства, в котором использовались «реальные материалы в реальном пространстве». Его проект Монумента Третьего Интернационала ознаменовал его первый набег на архитектуру и стал символом русской авангардной архитектуры и интернационального модернизма.

Концепция авангарда в архитектуре ХХ и ХХI веков: история, теория, критика

Стергиу, Ставрула (2014) Концепция авангарда в архитектуре ХХ и ХХI веков: история, теория, критика. (Докторская диссертация), Кингстонский университет, .

Аннотация

«Авангард» в архитектуре кажется сложной задачей: во-первых, потому что термин еще не получил четкого определения, несмотря на повсеместное его употребление; во-вторых, потому что благодаря этой вездесущности оно стало модным словом, в котором нет точных имея в виду; в-третьих, потому что, хотя это использование включает в себя историю современного архитектура, ее применение в этой области было в значительной степени невразумительным и часто необдуманно, как демонстрирует этот тезис.Существует двоякое мнение относительно того, какие архитектуры являются «авангардными» или должны рассматриваться как «авангардные». Поэтому в любом вопросе есть вызов: что такое авангард? в архитектуре? Как можно определить архитектурный авангард? Что концепция авангарда в архитектуре? Моя диссертация – это социологическая концептуализация авангарда в архитектуре. это на основе анализа использования термина «авангард» в истории архитектуры, Теория и критика и ее аналитические инструменты социологичны.Пока он принадлежит вышеупомянутые области, он основан на теории и истории искусства, культурных исследованиях и социология профессий, включая социологические, культурные и политические анализы. Я предполагаю, что авангард – это операция, внутренняя по отношению к архитектуре; а механизм, который не только описывает его, но и формулирует, мотивирует или иначе, влияет на наше восприятие этого. Предлагаю, чтобы авангардом руководил важные элементы его внутренней области.Он включает в себя процесс фильтрации, грубую процесс выбора и процесс выбора, с помощью которого одна или несколько архитектур внутренние условия – вводятся в дисциплину для обновления профессии к желаемому и необходимому, для элемента, который руководит работой, направление (см. рис. 2, приложение). Конечный результат процесса отбора – это то, что мы обычно понимаем архитектуру «авангард», например русский Конструктивизм или Баухаус. Я также предполагаю, что авангард лежит в социально-идеологической среде и действует в ее рамках. сфера архитектуры и обновление внутренней области архитектуры необходимо, следовательно, необходим авангард, чтобы заставить архитектуру реагировать каждый раз к новым внешним условиям и, таким образом, как профессия, с течением времени.Авангард для меня – это операция обновления, движущая сила отличий и изменение архитектуры (см. рис. 1, приложение). Принята следующая методология: сначала я представляю свои аналитические инструменты, некоторые ключевые социологические концепции и концепции из дискурса «Авангард» (глава 1). Затем я исследую процесс фильтрации и грубого выбора в история архитектуры: я отображаю использование термина в историографическом корпусе и приходят к наиболее часто и реже именуемым “авангардом” архитектуры, которые стали моими двумя тематическими исследованиями.Это русские Революционная архитектура и итальянский рационализм (глава 2). Третий шаг – чтобы прийти, путем сравнения моих тематических исследований, к тем параметрам, которые имеют решающее значение для того, чтобы их выбрали в качестве «авангарда», то есть их «авангардизма» – это происходит после 1960 г., когда этот термин начинает использоваться для описания архитектуры (часть 2). Четвертый шаг – изучить период расширенного 1960-х гг., Когда термин начинает появляться как средство описания архитектур и, следовательно, начинается процесс отбора (глава 6).На пятом шаге исследую выбор процесс в дискурсе архитектурной теории и критики: я исследую в конкретный корпус сочинений, архитектуры, которыми они выбраны в качестве “Авангард” и причина, почему, а также какие сопутствующие эффекты использования термина “архитектура”. Другими словами, помимо концентрации какие архитектуры или архитектурные движения являются “авангардными” в этих сочинений, я сосредотачиваюсь на эффектах этого выбора и деноминации (глава 7).В качестве шестого шага я исследую процесс отбора двух моих тематических исследований в архитектурная теория и критика, то есть авангардизация русского Революционная архитектура и меньше итальянского рационализма. Я исследую, когда кого и почему первая архитектура в основном выбирается как «Avant- Garde », а также сопутствующие эффекты в архитектуре (глава 8, см. также рис. 3, приложение). В заключение я рассматриваю авангард как социологическая концепция, основанная на ключевых концепциях, представленных в главе 1 (Выводы).Социологическая концептуализация авангарда важна для отбрасывания освещать вопросы, выходящие за рамки «авангардных» архитектур. Через такой В концепции авангарда мы признаем проблемы профессии, проблемы, которые шире, чем вопросы, которые напрямую связаны с этими архитектурами выбран как таковой. Просматривая «Авангард», мы понимаем пути какая архитектура обновляется и эксплуатируется. Признавая условия, в котором были созданы «авангардные» архитектуры, а также способ и время, когда этот термин использовался для их описания, мы понимаем режим в которой функционирует архитектура как дисциплина.Моя диссертация – это герменевтика архитектурной профессии через термин «авангард».

Действия (редакторы репозитория)

Страница управления предметами

Мир архитектуры должен охватить авангард, поскольку Притцкеровская премия этого года насчитывает

Поощрение множественного восприятия культовых и авангардных произведений архитектуры может защитить архитектурный дискурс и многие современные архитектурные практики от риска влияния единственного мировоззрения.Журналы и журналы по архитектуре должны сыграть решающую роль в этом отношении. Престижная Притцкеровская премия этого года, эквивалент Нобелевской премии в области архитектуры, поддерживает ценность совместной практики и продвигает множественные мировоззрения о природе архитектурных произведений. Картины архитектурных произведений Рафаэля Аранды, Карме Пигема и Рамона Вилалты демонстрируют определенное спокойствие и умеренность в их работах, плавно сливаясь с природным ландшафтом местности.Признание Притцкера, полученное этой командой архитекторов за их красивую, но тонкую работу, является долгожданным облегчением для профессии, которая в недавнем прошлом была свидетелем празднования привлекательных, самореференциальных и поразительных зданий исключительно как знаковых работ международных архитектурных организаций. печатные СМИ. Одиночное продвижение таких работ в СМИ, по-видимому, отрицательно повлияло на потенциальные множественные представления о содержании и характере знаковых архитектурных произведений. Если квинтэссенция авангардных работ отмечает сдвиги в дискурсе, то Притцкер этого года, кажется, определенно определил один из них.

Во многих отношениях работа Лори Бейкер на Индийском субконтиненте тоже подходит под это описание. Его практика целостно затрагивала климатический, культурный и общественный контекст, даже когда ставила под сомнение несоответствие между архитектором, артефактом, строительным процессом, местом и культурной средой. Работа Бейкера одновременно касалась доступной эстетики, столь необходимой сдержанности и строгости в условиях быстро истощающихся ресурсов. Многие из его общественных зданий, такие как Индийская кофейня, Центр исследований в области развития или красивая часовня Лойола, украшенная жемчужинами света, сами по себе являются знаковыми зданиями.Точно так же дизайн ашрама Sabarmati , созданный Чарльзом Корреа, можно считать культовым в архитектуре спокойствия. Урбанизация с высокой плотностью населения – не единственный сценарий, по которому следует сравнивать ряд практик в различных контекстах за их актуальность и достоинства. В то время как авангардные пейзажи Майи Линь глубоко уходят корнями в метафизику, радикальные предложения Ле Корбюзье по жилью для Парижа подчеркивают редкую особенность его расположения в видении городского строительства.Насколько работы Сантьяго Калатравы являются достопримечательностями, так и работы Гленна Меркута в пейзаже дискурса архитектуры. Такие работы не должны быть преднамеренно высокими или горизонтальными, угловыми, криволинейными, скрученными, наклонными или прямыми. Тем не менее, они сами по себе являются блестящими работами и никоим образом не являются менее мощными инструментами, которые повлияли на дискурс архитектуры. Все архитектурные произведения с глубоким и содержательным содержанием, конечно, обогащают дискурс. Тем не менее, это вызывает беспокойство, когда они, как правило, руководствуются просто стремлением к визуальной иконичности в качестве цели, отказываясь от целостного содержания, которое должно информировать их создание.

Les Cols Restaurant Marquee 2011 Olot, Жирона, Испания, спроектированный Рафаэлем Арандой, Карме Пигем и Рамоном Вилалта. Предоставлено: Хисао Судзуки. Легкая атлетика Тоссолс-Бэзил, 2000 г. Олот, Жирона, Испания, спроектированная Рафаэлем Арандой, Карме Пигем и Рамоном Вилалта. Предоставлено: Хисао Судзуки. Row House 2012 Олот, Жирона, Испания, спроектированный Рафаэлем Арандой, Карме Пигем и Рамоном Вилалта. Предоставлено: Хисао Судзуки. Les Cols Restaurant Marquee 2011 Olot, Жирона, Испания, спроектированный Рафаэлем Арандой, Карме Пигем и Рамоном Вилалта.Предоставлено: Хисао Судзуки. Открытое общественное пространство театра Ла Лира, 2011 г., Риполь, Жирона, Испания, в сотрудничестве с Х. Пучкорбе. Предоставлено: Хисао Судзуки. Музей Сулаж, 2014, Родез, Франция, спроектированный Рафаэлем Арандой, Карме Пигем и Рамоном Вилалтой в сотрудничестве с Ж. Трегуэ. Предоставлено: Хисао Судзуки. Лаборатория Барбери 2008 г. Олот, Жирона, Испания, спроектированная Рафаэлем Арандой, Карме Пигем и Рамоном Вилалта. Предоставлено: Хисао Судзуки. Детский сад El Petit Comte, 2010, Бесалу, Жирона, Испания, спроектированный Рафаэлем Арандой, Карме Пигем и Рамоном Вилалта в сотрудничестве с Дж.Puigcorbé. Предоставлено: Хисао Судзуки. Сан-Антонио – Библиотека Жоана Оливера, Центр для пожилых людей и Сады Кандида Перес, 2007, Барселона, Испания, дизайн Рафаэля Аранды, Карме Пигема и Рамона Вилалта. Предоставлено: Хисао Судзуки. Открытое общественное пространство театра Ла Лира, спроектированное в 2011 году, Риполь, Жирона, Испания, в сотрудничестве с J. Puigcorbé. Предоставлено: Хисао Судзуки.

Устойчивость этой парадигмы является одним из факторов, способствующих возникновению авангардных работ. Последние, в свою очередь, становятся объектом критики и исследования в непрерывном процессе, что, конечно, полезно для любого дискурса.Однако по мере того, как произведения архитектуры попадают в сферу печати и визуальных средств массовой информации, они, похоже, приобретают ауру аутентичности, которая притупляет критическое восприятие. Это, в свою очередь, приводит в действие увековечение единичных мировоззрений, потребляя то, что производится, и непрерывно воспроизводя то же самое, строя мир согласия и сходства. Такой процесс повлияет на архитектурные произведения, поскольку они будут основаны на богатом разнообразии идей и разнообразных творческих возможностях. Это подавляет дух безудержного исследования, которое должно способствовать построению дисциплины и ее будущему.Архитектурные практики, которые процветают благодаря брендингу, какими бы радикальными ни были их работы, возможно, наиболее уязвимы для этого саморазрушающего явления, препятствующего инновациям. К большому огорчению подобной практики, критик, будучи сторонним наблюдателем, ставит под сомнение этот процесс и может помочь в корректировке курса или рискует быть отвергнутым.

Необходимость в продвижении множественных представлений о знаковых и авангардных произведениях архитектуры является неотложной и актуальной. Во всяком случае, ответственность архитектурной печати и визуальных средств массовой информации заключается в том, чтобы выделить разнообразный спектр архитектурных практик и ценностей, которыми они руководствуются.Учитывая их охват и влияние на новые практики и, в частности, на студенческое сообщество, серьезность такой ответственности очень высока. Журналы и журналы по архитектуре также могли бы выделять достаточно места и поощрять критику, основанную на расследовании политического, культурного и экономического контекста, в котором расположены архитектурные произведения, в отличие от представления последних просто в виде отдельных скульптур и впечатляющих изображений. Хотя творческая работа процветает в пространстве, питаемом свободой, дискурс архитектуры с ее социальной ответственностью и культурной значимостью должен сдерживаться безоговорочной, строгой, значимой и настойчивой критикой, чтобы продвигать различные мировоззрения, подходящие для этой области.